Дар-Хиал, егогорячийинетерпеливый
союзник, обошел егосфланга своей циническойтеориеймузыки и открыл по
критику огонь с тыла. Бой продолжался до тех пор, пока вспыльчивый ирландец,
вне себя от наносимых ему искусными спорщиками словесных ударов,не принял,
облегченно вздохнув, предложение Терренса Мак-Фейна отдохнуть и спуститься с
нимв бильярдную -- тихий приют,гдеони были бывдали отэтих варваров
подкрепить себя смесью соответствующих напитков и в самом деле поговорить по
душам омузыке.В два часа утра неуязвимый длявина и все ещешествующий
твердойпоступью Терренс уложилсовершенно пьяногои осоловевшего О'Хэя в
постель.
-- Ничего, -- сказала на другой день Эрнестина О'Хэю с задорным блеском
в глазах,выдававшимее участие в заговоре. -- Этого следовало ожидать: от
наших горе-философов и святой запьет!
-- Я думал,что с Терренсомвы вполной безопасности, --насмешливо
добавилДик. --Вы жеобаирландцы. Я и забыл,чтоТерренсаничемне
проймешь.Знаете, простившись с вами, он еще забрел комне поболтать. И --
ни водном глазу. Так, мимоходом,он упомянул о том, что вы оба опрокинули
постаканчику. И я... мневголову не могло прийти... что он...таквас
подвел...
КогдаЛьют и ЭрнестинауехаливСанта-Барбара,БертиРитатоже
вспомнилисвойдавно забытыйочагвСакраменто. Правда,втот же день
прибыло несколько художников, которым покровительствовала Паола. Но их почти
не быловидно, ибо они проводилицелыедни в горах, разъезжая в маленьком
экипаже с кучером, или курили длинные трубки в бильярдной.
ЖизньвБольшом доме,чуждая условностям, текласвоим чередом.Дик
работал.Грэхемработал.Паолапродолжалауединятьсявсвоем флигеле.
Мудрецы из "Мадроньевой рощи" приходили пообедать и поговорить и, если Паола
не играла, порой разглагольствовали целый вечер. По-прежнему сваливались как
снегнаголовугостиизСакраменто,Уикенбергаидругихгородов,
расположенных в долине, но О-Чай и остальные слуги не терялись, и Грэхем был
неразсвидетелем того, как целуютолпу нежданныхгостей черездвадцать
минут после их приезда уже угощалипревосходным обедом. Все же случалось --
правда, редко, -- что за стол садились только Дик с Паолой и Грэхем; и когда
после обеда мужчиныболтали часокперед ранним отходомко сну, она играла
для себя мягкую и тихую музыку и исчезала раньше, чем они.
Но однажды в лунный вечер неожиданно нагрянули и Уатсоны,и Мэзоны,и
Уомболды, и составилось несколько партий в бридж.Грэхем как-то не попал ни
в одну. Пасласидела урояля. Когдаон приблизился к ней, то уловилв ее
глазахмгновенновспыхнувшеевыражениерадости,но онотакжебыстро
исчезло.Онасделала легкое движение, точно желая встать ему навстречу, --
это так же не ускользнуло от него, как и мгновенное усилие воли, которым она
заставила себя спокойно остаться на месте.
И вот она опять такая же, какой он привык ее видеть.
И вот она опять такая же, какой он привык ее видеть. "Хотя, в сущности,
много ли я ее видел?" -- думал Грэхем,болтая всякий вздор и роясь вместе с
ней вкуче нот. Он пробовал с ней то один,то другой романс, и его высокий
баритон сливался с ее мягким сопрано,и притомтак удачно,что игравшие в
бридж не раз кричали им "бис".
-- Да, -- сказала она в перерыве между двумя романсами,--меня прямо
тоска берет, так мне хочется опять побродить с Диком по свету. Еслиб можно
было уехать завтра же! Но Дику пока нельзя. Он слишком связан своими опытами
иизобретениями.Как выдумаете, чем он занят теперь? Ему мало всехэтих
затей.Онеще намерен совершить переворот вторговле --по крайнеймере
здесь, в Калифорнии и на Тихоокеанскомпобережье -- изаставить закупщиков
приезжать к нему в имение.
-- Они уже и так приезжают, -- сказал Грэхем. -- Первый, когояздесь
встретил, был покупатель из Айдахо.
--Да, ноДикхочет,чтобыэто вошловобычай:пусть покупатели
являютсясюдаскопом, вопределенное время,и пустьэто будут не просто
торги --хотя для возбужденияинтереса онустроит и торги, -- а настоящая
ежегодная ярмарка, которая должнапродолжаться три дняи на которойбудут
продаваться толькоего товары.Он теперь чутьневсе утра просиживаетс
мистеромЭгеромимистером Питтсом.Этоеготорговыйагент и агент по
выставкам скота.
Паола вздохнула, и ее пальцы пробежали по клавишам.
-- Ах, если бы толькоможно было уехать -- в Тимбукту, Мокпхо, на край
света!
--Неуверяйте меня,чтовы побывалив Мокпхо, -- смеясь,заметил
Грэхем.
Она кивнула головой.
-- Честное слово, были. Провалиться мнена этомсамом месте! С Диком,
на его яхте, давным-давно.Мы, можно сказать, провели в Мокпхонаш медовый
месяц.
Грэхем, беседуя с нею о Мокпхо,старался отгадать: умышленно она тои
дело упоминает о муже или нет?
-- Мне казалось, что вы считаете эту усадьбу прямо раем.
--Конечно, конечно! -- поспешила она его заверить. -- Но не знаю, что
на меня нашло за последнеевремя. Я чувствую, что мнепочему-то непременно
надо уехать. Может быть, весна действует... Колдуют боги краснокожих... Если
бытолькоДикнеработалдо потерисознанияи несвязывалсяс этими
проектами! Знаете, за все время, что мы женаты, моей единственнойсерьезной
соперницейбылаземля, сельскоехозяйство. Дик оченьпостоянен, а имение
действительно его перваялюбовь. Он всездесь создал иналадил задолго до
того, как мы встретились, когда он и не подозревал о моем существовании.
-- Давайте попробуем этот дуэт, -- вдруг сказал Грэхем, ставя перед ней
на пюпитр какие-то ноты.
-- О нет, -- запротестовала она,-- ведьэта песня называется "Тропою
цыган", онаменяещебольше расстроит.-- И Паола стала напеватьпервую
строфу:
За паттераном цыган плывем,
Где зори гаснут -- туда.