Началисьвзаимные насмешки иподдразнивания, как бывает обычно, когда
соберется молодежь.
-- Я здесь уже пять минут, -- уверял их Дик Форрест.
Обетанцовщицы,желаяскрытьсвоесмущение,заявили,чтосильно
сомневаются вэтом, и стали приводить примеры егобудтобыобщеизвестной
лживости.СидевшаязароялемЭрнестина,сестраегожены,утверждала,
наоборот,что уста его, как всегда, глаголют истину, чтоона виделаего с
первой жеминуты, как он вошел, и что,по еерасчетам, он смотрел наних
гораздо дольше, чем пять минут.
-- Ну, как бы тамнибыло, -- прервалон их болтовню, --Берт, этот
невинный младенец, даже не подозревает, что вы уже встали.
--Встали,да... нонедлянего!--заявила одна изтанцевавших
девушек, похожая на веселую юнуюВенеру.-- И недля вастоже!А потому
убирайтесь-ка отсюда, мой мальчик, марш!
-- Послушайте,Льют,--сурово началФоррест.-- Хотья и дряхлый
старец, а вам только что исполнилось восемнадцать лет-- ровно восемнадцать
-- и вы случайно приходитесь мне свояченицей, но изэтого вовсе не следует,
чтовам можно надо мной куражиться. Не забудьте, и ядолжен констатировать
этот факт, как сие ни прискорбно для вас, исключительно в интересах Риты, --
не забудьте,чтоза истекшиедесятьлетмне приходилось награждатьвас
шлепками гораздо чаще, чем вам теперь хочется признать. Правда, я уже не так
молод, как был когда-то, но... -- онпощупал мышцы направой руке и сделал
вид,чтохочет засучить рукава, --но еще не совсем развалина;и если вы
меня доведете...
-- Что будет, если доведу? -- вызывающе подхватила Льют.
--Есливы меня доведете...-- пробормотал он угрожающе.-- Если...
Кстати, я должен, к моему прискорбию, вам заметить, что увас чепчик набок.
Крометого,онмнекажетсявообщенеслишкомудачнымпроизведением
искусства. Я сшилбы вам чепчикгораздо больше клицу, даже зажмурившись,
даже во сне и даже... если бы у меня была морская болезнь.
Льютзадорно качнула белокурой головкой, взглянула наподруг,как бы
прося поддержки, и заявила:
-- Сомневаюсь!..Неужели вы воображаете, что мывтроем не справимся с
одним пожилым, не в меру тучным и дерзким мужчиной? Как вы думаете, девочки?
Давайте-кавозьмемся за него всевместе! Ведь ему не меньшесорока лет, у
негоаневризмсердца,и --хотя не следует выдаватьсемейныхтайн -- в
довершение всего меньерова болезнь [1].
Эрнестина,маленькая,нокрепкаявосемнадцатилетняяблондинка,
выскочила из-зарояля,и всетридевушкисовершили набег на стоявшийв
амбразуре диван; захватив каждая по диванной подушке и отойдя друг отдруга
так, чтобы можно было хорошенько размахнуться, они двинулись на врага.
Форрест приготовился, затем поднял руку для переговоров.
-- Трусишка! --насмешливо закричали онивразнобой и повторили хором:
-- Трусишка!
Он упрямо покачал головой.
-- Вот за это и запрочие ваши дерзости вы всетри будете наказаны по
заслугам. Сейчас передо мнойс ослепительной ясностью встают все нанесенные
мне в жизни обиды. Через минутуяначну действовать. Но сначала. Льют, как
сельскийхозяин,совсемсмирением,накакоеяспособен, прошувас:
объясните, ради создателя, что это за штука -- меньерова болезнь. Овцы могут
заразиться ею?
--Меньерова болезнь -- это, -- начала Льют, -- это... как раз то, что
увас. И единственные живыесущества, которых постигает меньерова болезнь,
-- бараны.
Враги бросились друг на друга ивступили вяростную схватку.Форрест
сразуатаковалпротивникаизлюбленнымв Калифорниифутбольнымприемом,
который применялся еще до распространения регби; но девушки, пропустивего,
ринулисьнанего с флангов иобстрелялиподушками. Он тут жеобернулся,
раскинулрукии, согнувпальцы, словно крючком, зацепил всехтрех сразу.
Теперьэто уже был смерч, в центре котороговертелся человек со шпорами, а
вокругнего крутилисьполы шелковых кимоно, летеливовсе стороны туфли,
чепчики, шпильки. Слышались глухие удары подушек,рычание атакуемого, писк,
визги восклицаниядевушек,неудержимый хохот итрескрвущихся шелковых
тканей.
НаконецДикФоррестоказалсялежащимнаполу,полузадушенныйи
оглушенный ударами подушек;в руке он сжималрастерзанный голубой шелковый
пояс, затканный красными розами.
НапорогеоднойиздверейстоялаРита,еелицопылало;она
насторожилась, как лань, готовая бежать. В другой --не менее разгоряченная
Эрнестина застыла в гордой позе материГракхов; онастыдливо завернулась в
остатки своегокимоно и целомудренно придерживала его локтем.Спрятавшаяся
было за роялем Льют пыталась бежать оттуда, но ей угрожалФоррест. Он стоял
начетвереньках, изовсей силы ударял ладонями опаркети свирепо вертел
головой, подражая реву разъяренного быка.
-- Илюди все еще верят в доисторический миф, будто это жалкое подобие
человека,распростертоездесьво прахе, когда-топомогло командеБеркли
победитьСтэнфорд!--торжественнопровозгласилаЭрнестина,которая
находилась в большей безопасности, чем остальные.
Онатяжелодышала, иФоррест с удовольствием заметил трепет ее груди
подлегкимблестящимвишневым шелком.Когдаонвзглянулна других, то
увидел, что и они выбились из сил.
Рояль,закоторымспряталасьЛьют,былнебольшой,ярко-белый,с
золотом, в стиле этой светлой комнаты,предназначенной дляутренних часов;
он стоялнанекоторомрасстоянии отстены,и Льютмогла бежатьвобе
стороны. Форрест вскочил на ногиипотянулся кнейчерез широкую плоскую
деку инструмента.