— Что — это?
— Еще одна попытка ничего не изменит, — сказала Брин тихо, снова принимаясь разглядывать чашку.
Ли помолчал минуту, никак не реагируя на ее слова, а потом спросил:
— Что Барбара сказала на все это?
Брин пожала плечами:
— Что я должна позвонить в полицию И что… я должна рассказать тебе, что происходит.
— И то правда.
Она посмотрела на него несчастными глазами.
— Я… не могла, Ли. Я не могла рисковать, пока мои дети в опасности, а потом… когда они забрали Эдама.
— Черт побери, Брин! — проворчал он раздраженно. — Что бы ты там про меня ни придумала, не могу поверить, что ты могла предположить, что я откажу тебе, если дело идет о жизни ребенка.
Брин покачала головой. Ее ресницы были опущены, но вдруг взметнулись вверх.
— Звонивший все время предупреждал меня, чтобы я не говорила тебе о том, что происходит. Я не боялась того, что ты не захочешь мне помочь. Я боялась, ты будешь настаивать на звонке в полицию или вмешаешься сам. Но я не могу так рисковать. Я хочу вернуть Эдама!
Ли помолчал мгновение, потом наклонился к ней через стол.
— Не знаешь кого-нибудь, кто ездит в темном седане, Брин?
Выражение ее лица дало ему понять, что она сочла его вопрос совершенно неуместным.
— Нет, откуда?
— Потому что он ехал за тобой в тот вечер, когда ты делала эти фотографии.
Теперь она посмотрела на него ошарашено.
— Кто-то дважды побывал у меня дома — это только те случаи, о которых я знаю. Я думал, что поймал этого мерзавца — когда обнаружил тебя сегодня вечером. Не представляю, как этому субъекту удалось так ловко проникнуть сюда. С тех пор один из моих ребят каждый вечер наблюдает за твоим домом.
— Значит, ты все это время знал, что что-то происходит?
— Да.
Наконец-то Брин смогла выпить свой кофе. Свою следующую фразу ей надо было сформулировать возможно четче. Она поставила чашку и посмотрела прямо ему в лицо. Теперь-то она хорошо, хоть и с опозданием, усвоила, что лучшая политика при ведении дел с Ли Кондором — это честность.
— Ли, ты отдашь мне фото и негативы и забудешь все, что было? Пожалуйста! Я действительно думаю, что это единственный способ обеспечить Эдаму безопасность.
Ли отхлебнул кофе, его глаза внимательно разглядывали ободок чашки.
— Брин, а ты сама не знаешь, что на этих фотографиях есть такого, что заставило кого-то решиться на подобное?
— Нет… да… нет! Мне нет до этого никакого дела! — взмолилась Брин неистово. — Все, чего я хочу, — это вернуть Эдама!
— Брин, — сказал Ли тихо. — Я это все понимаю. И мы обязательно вернем Эдама. Но разве ты сама не улавливаешь? Неприятности на этом, возможно, и не кончатся. Кто-то находится в отчаянном положении. Возможно, на этих снимках есть что-то, что может очень ему повредить. И этот кто-то посейчас не убежден, что ты не знаешь, что именно там изображено.
— Но я действительно не знаю.
— А вот он в этом не уверен.
— Но зачем ему об этом беспокоиться? Мы просто отдадим ему эти проклятые фотографии…
— Брин, все не так просто! — Ли начал терять терпение. — Кто у тебя сейчас дома? Барбара?
— Да.
— Позвони ей. Попроси остаться на всю ночь.
— Зачем? — с неудовольствием спросила Брин.
— Потому что нам есть о чем поговорить. И кое-что предпринять.
— Ли, я ни за что…
— …не будешь рисковать жизнью Эдама. Я тоже не буду. Но я также не позволю тебе рисковать собой и двумя другими мальчиками. Ладно, давай я сам позвоню Барбаре. Какой у тебя номер?
Ли пошел к аппарату на дальней стене кухни. Брин смотрела на него с минуту, борясь с соблазном броситься ему в ноги, умолить отдать ей фотографии и позволить ей уехать.
Но как бы она ни унижалась, это вряд ли сработало бы. Она читала на его лице железную решимость. Нравится ей это или нет, он теперь причастен к этой истории. Он решил действовать, и намерен заставить ее принять его участие как должное.
Она, запинаясь, продиктовала ему свой номер. Барбара, должно быть, ужасно за нее волновалась и уже приготовилась к смертельной борьбе за Брин. Ли едва успел назвать себя, как Барбара на другом конце провода едва слышно принялась что-то ему доказывать и о чем-то умолять.
— Барбара, погоди! — рассмеялся Ли, и Брин разглядела веселые искорки в его глазах. — Брин здесь, с ней все в порядке, и нет никаких проблем — если не считать той, основной. Но послушай, я не думаю, что ей надо сейчас ехать домой, поэтому оставляю ее здесь. Но ты не беспокойся — ты там не одна. Снаружи дежурит Эндрю. Выйди на крыльцо и позови его. Он все объяснит. Если зазвонит телефон, ответь и сделай все, что считаешь нужным, хотя сомневаюсь, что сегодня вечером кто-то станет звонить.
Брин услышала, как на другом конце провода что-то стукнуло. Ли сказал: «Ладно», а потом спокойно повернулся к Брин.
— Она пошла звать Эндрю, — объяснил он.
Брин просто кивнула. Она теперь поняла, почему Эндрю тогда появился у ее дома.
— Привет, — сказал Ли, и по его тону Брин поняла, что на этот раз он говорит с Эндрю. — Не против оказаться под крышей, да?
Что бы там не ответил Эндрю, было понятно, что его реакция положительная, потому что Ли рассмеялся.
— О'кей. Увидимся там же — с утра пораньше.
Он повесил трубку, а Брин встревоженно наблюдала, как он возвращается к столу.
— Все в порядке, Брин. Все как надо. На рассвете мы поедем к тебе и будем ждать звонка. Ты договоришься об обмене фотографий на Эдама. Обмен должен состояться в людном месте и рядом с телефоном-автоматом. Как только они отдадут Эдама, ты отдашь им фотографии. Коль скоро предполагалось, что ты меня соблазнишь, чтобы получить снимки, этот субъект будет ожидать, что я приду вместе с тобой. И они поймут, что я каким-то образом участвую в процессе. Особенно после того, как в меня стреляли, правильно?
— Да… думаю, да, — пробормотала Брин. — И это будет… все?
— Нет, не все! Кто этот твой друг, который делал фотографии?
— Его зовут Келли. У него магазин «Келли-Кодак».
— Позвони ему.
— Сейчас?
— Сейчас.
— Но…
— Скажи ему, что ты привезешь негативы и хочешь получить все готовые отпечатки. Таким образом, мы все оставим у себя, но никакой бурной деятельности в твоей лаборатории никто не засечет до того, как вернется Эдам. Они сочтут, что получили все, что хотели.
Брин потерла виски. Ли был прав, и она это осознавала. Она встала.
— Ли, я боюсь. Похоже, этот парень знает обо всем, что я делаю. Он хочет получить и негативы. Что, если он обнаружит, что я заказала еще один комплект отпечатков?
— Не обнаружит. И они нам нужны, Брин. Нам надо иметь представление, что там на них такое.
— Ли! Если мы принесем фото…
— Мы ничего приносить не будем, Брин! Послушай меня внимательно. Я не хочу, чтобы ты сама делала фотографии, потому что кто-то в эту минуту может очень тщательно присматривать за твоим домом. Но если Келли…
— Ли…
— Брин, все в порядке. Ни ты, ни я даже близко не подойдем к магазину Келли. Фотографии у Мика, он их и отвезет. Даже если у твоего шептуна имеется самая что ни на есть распрекрасная шпионская сеть, он может наблюдать за тобой, за мной — но не за всем же остальным миром?
Несколько секунд Брин молчала. Рассуждения Ли были последовательными и рациональными. Он все сделает правильно, вдруг поняла она. Просто она была так напугана…
— Ладно, — сказала она, наконец. — Надо поскорей позвонить Келли. Но что я скажу? Когда Мик принесет негативы?
— Сегодня ночью.
Брин обреченно кивнула — оказалось, негативы и фотографии были у Мика. Как бы тщательно она ни обыскивала дом Ли, она бы их здесь все равно не нашла.
Когда Брин позвонила Келли, тот зевнул и принялся ворчать, что уже поздно, но она так нежно его упрашивала, что он пообещал сделать все от него зависящее. Ли позвонил Мику и быстро с ним договорился, а затем Брин и Ли обнаружили, что снова сидят за столом на кухне, созерцая друг друга.
— Теперь нам надо подумать и вспомнить все, что случилось тогда в загородном клубе.
Брин подняла руки и состроила гримасу.
— В клубе было много всего. Там был Дирк Хэммарфилд, и турнир ассоциации гольфа там проходил. Но вот чего я так и не могу понять…. Что особенного могло запечатлеться на пленке? Что, кроме склонов холма и бархата травы, я могла там заснять?
— Тот политик — скользкий тип.
— Хэммарфилд?
— Угу. Он совал свой нос в Фултон-Плейс.
— Он не совал нос! — запротестовала Брин. — Он говорит, что твой горячий поклонник. И я думаю, он хочет, чтобы ты поддержал его.
— Может быть, — пожал плечами Ли. — Но все равно я думаю, он скользкий тип.
— Он так любезен.
— И очарователен? — сухо осведомился Ли.
— Много более других людей, которых я знаю, — ответила Брин, спеша отреагировать на его насмешку.
— Понятно. И гольфисты — они тоже гораздо приятнее в общении, нежели ударники.
В его голосе послышались резкие нотки. Брин слегка поежилась. Очевидно, он все-таки видел репортаж и программе новостей, где она улыбалась и непринужденно болтала с Майком Уинфельдом.
— Да, — сказала она жестко. — Те гольфисты, что и встречала в своей жизни, были гораздо обаятельнее, чем мои знакомые барабанщики.
Ли ничего не ответил. Встал и потянулся. Взял свою чашку и сполоснул ее под краном. Брин прикусила губу. Ну почему она так с ним враждебна? Он пошел в ее положение так, как ни один другой человек, возможно, и не стал бы входить. А ведь мог вызвать полицию…
— Пойду-ка я залатаю входную дверь. Этот твой шептун, похоже, довольно опасный тип. Дверь едва держится. А там…
Ли замолчал, глядя на нее в упор, но она до сих пор не могла научиться читать по его лицу.
— А потом я иду спать, — сказал он коротко. — Наверху есть три гостевые комнаты. На твой выбор.
— Не думаю, что смогу заснуть, — пробормотала Брин.
— В таком случае просто лежи и думай, — посоветовал Ли. — Думай о фотографиях. Подумай, что там могло попасть на задний план.
Он пошарил под мойкой и достал оттуда молоток, гвозди и моток проволоки. Взгляд его золотистых глаз остановился на ней, будто о чем-то вопрошая. Потом Ли вышел из кухни.
Брин еще посидела за столом, пытаясь унять бушующие в ее душе чувства. Где Эдам? Все ли с ним в порядке? Хотелось думать, что так. Сейчас она жила надеждой, что завтра он к ней вернется. У нее будут эти фотографии. Она отдаст их…
Благодаря Ли. Она должна быть ему благодарна.
Брин встала и прошла через гостиную. Ли держал один гвоздь в зубах, а другой забивал молотком в дверь.
Когда она подошла к нему, он, удивленно подняв брови и перестал стучать.
— Ли… спасибо тебе, — сказала она.
Он перехватил гвоздь уголком рта.
— Ложись спать, Брин.
Она кивнула и стала подниматься по лестнице.
— Не важно, в какой комнате? — поинтересовалась она из вежливости.
Он не взглянул в ее сторону, но на секунду прекратил стучать.
— Нет. Они все одинаковы, приготовлены для гостей.
Брин, глядя на него, прикусила губу и стала подниматься вверх по лестнице.
Она вошла в первую попавшуюся дверь и щелкнула выключателем. Как и сказал Ли, комната была готова к приему гостя. Кровать из розового дерева посверкивала полировкой, покрывало с изображением чирков и простыни в полоску пахли чистотой и свежестью. Брин нашла над зеркальным шкафом маленький светильник-ночник и включила его. Затем выключила верхний свет, сняла кроссовки, джинсы и нырнула под одеяло.