Ему кажется, будто с его плеч свалилось фунтов пятьдесят.
Может, и все сто.
– Наконец-то!
– Холли! Мы разговаривали пятнадцать минут назад. – Он мягко вынимает ручку из ее рта, видит следы зубов на колпачке.
– Я думала, прошло больше времени. Они здесь. Я уверена, подруга Барбары плакала. Сидела с красными глазами, когда я принесла им колу. Иди, Билл. Иди, иди, иди.
Он старается не прикасаться к Холли, когда она в таком состоянии. Иначе она может буквально выпрыгнуть из кожи. Однако ей теперь намного лучше, чем при их первой встрече. И терпеливая опека Тани Робинсон, матери Джерома и Барбары, приносит плоды: Холли даже стала одеваться более или менее со вкусом.
– Пойду, – кивает он, – но не буду возражать, если ты введешь меня в курс дела. Представляешь себе, о чем речь? – Вариантов много, потому что хорошие дети – не всегда хорошие дети. Это может быть мелкая кража. Или драка в школе, или дядя с похотливыми ручонками. По крайней мере Ходжес не сомневается (практически не сомневается, зная, что возможно все), что подруга Барбары никого не убила.
– О брате Тины, так зовут подругу Барбары, я тебе говорила? – Холли пропускает его кивок: она с вожделением смотрит на ручку. Начинает покусывать нижнюю губу. – Тина думает, что ее брат украл деньги.
– Сколько лет брату?
– Старшеклассник. Это все, что я знаю. Могу я получить свою ручку назад?
– Нет. Выйди на улицу и выкури сигарету.
– Я больше этим не занимаюсь. – Ее взгляд смещается вверх и влево: в свою бытность копом Ходжес часто такое видел. Если подумать, даже Оливер Мэдден проделал это пару раз, когда врал, а Мэдден – профи. – Я завя…
– Только одну. Это тебя успокоит. Ты дала им что-нибудь поесть?
– Я не подумала об этом. Сожа…
– Ничего, все нормально. Перейди улицу и купи какую-нибудь еду. «Нутрабары» или что-то такое.
– «Нутрабары» – это собачье лакомство, Билл.
– Тогда энергетические батончики, – терпеливо отвечает он. – Здоровую пищу. Без шоколада.
– Хорошо.
Она разворачивается на низких каблуках, взметнув юбкой. Глубоко вдохнув, Ходжес входит в кабинет.
Барбара – в школьной форме и выглядит собранной. Вторая девочка – в черных брюках и синей футболке с бабочкой на груди. Лицо у девочки бледное, а покрасневшие глаза смотрят на Ходжеса с надеждой и ужасом, от которых щемит сердце.
Барбара вскакивает и обнимает Ходжеса; раньше этому помешал бы его живот.
– Привет, Билл, как я рада вас видеть! – Ее голос звучит по-взрослому, и какая она высокая! Неужели ей уже четырнадцать? Как такое возможно?
– И я рад видеть тебя, Барбс. Как Джером? Летом приедет домой? – Джером сейчас в Гарварде, а его альтер эго – малограмотный Тайрон, похоже, отбыл в неизвестном направлении. Когда Джером учился в старших классах и помогал Ходжесу по хозяйству, последний частенько наведывался в гости. Ходжес из-за этого не грустит – Тайрон так и остался подростком, – но без Джерома точно скучает.
Барбара морщит нос.
– Приезжал на неделю, теперь снова уехал. Везет свою подругу, она откуда-то из Пенсильвании, на первый бал. Вам не кажется, что это расизм? Мне – да.
Ходжес не собирается развивать эту тему.
– Пожалуйста, представь меня своей подруге.
– Это Тина. Она раньше жила на Гановер-стрит, в квартале от нас. В следующем году хочет учиться в Чэпл-Ридж вместе со мной. Тина, это Билл Ходжес, он тебе поможет.
Ходжес немного наклоняется и протягивает руку белой девочке, которая сидит на диване. Тина поначалу сжимается в комок, но потом застенчиво пожимает его ладонь. А отпустив, начинает плакать.
– Не следовало мне приходить. Пит разозлится на меня.
Ох, черт, думает Ходжес. Берет из коробки на столе несколько бумажных салфеток, но Тине отдать не успевает: Барбара перехватывает их и вытирает подруге глаза. Потом садится рядом с ней на диван и обнимает ее.
– Тина, – строго говорит Барбара, – ты пришла ко мне и попросила о помощи. Это и есть помощь. – Ходжес изумлен тем, как она сейчас похожа на мать. – Ты просто должна повторить ему все, что рассказала мне.
Барбара поворачивается к Ходжесу:
– И пожалуйста, Билл, ничего не говорите моим родителям. И Холли пусть не говорит. Если вы расскажете моему отцу, он все передаст отцу Тины. Тогда ее брата действительно ждут неприятности.
– Пока не будем об этом. – Ходжес не без труда выдвигает из-за стола вращающееся кресло: просвет между стеной и столом небольшой, но он справляется. Не хочет, чтобы стол разделял его и испуганную подругу Барбары. Не хочет выглядеть директором школы. Садится, сжимает руки коленями, улыбается Тине.
– Давай начнем с твоего полного имени.
– Тина Аннетта Зауберс.
Зауберс. В голове звякает колокольчик. Эта фамилия ему знакома. Какое-нибудь давнее дело? Возможно.
– Что тебя тревожит, Тина?
– Мой брат украл деньги, – шепотом отвечает она. Ее глаза вновь наполняются слезами. – Думаю, много денег. И он не может вернуть их, поскольку они потрачены. Я рассказала Барбаре, потому что ее брат помог остановить того безумца, который изувечил моего папу и пытался взорвать ЦКИ во время концерта. Я подумала, вдруг Джером поможет мне, ведь он получил медаль за храбрость и все такое. Его показывали по телевизору.
– Да. – Ходжес кивает. Холли тоже могли показать по телевизору – она действовала не менее храбро, и ее хотели видеть, – но на том этапе жизненного пути Холли Гибни скорее хлебнула бы жидкости для очистки сточных труб, чем появилась бы перед камерами и отвечала на вопросы.
– Только Барбара сказала, что Джером в Пенсильвании и мне надо поговорить с вами, потому что вы раньше работали в полиции. – Тина смотрит на него огромными влажными глазами.
Зауберс, размышляет Ходжес. Да, конечно. Имени он не помнит, но фамилию забыть сложно, и он знает, почему звякнул колокольчик. Зауберс серьезно пострадал, когда Хартсфилд направил «мерседес» в толпу безработных, пришедших на ярмарку вакансий.
– Поначалу я собиралась поговорить с вами сама, – добавляет Барбара. – Так мы с Тиной решили.