— Ты слышала новость? — принялась щебетать Лина. — Инженер прилетает в Монтевидео!
Кейт не была удивлена. Каждый член правительства управляет определенным городом. Инженер являлся наместником Монтевидео. Странной казалась его поездка, потому как раньше Инженер не покидал город ни разу; за время его отсутствия несколько акций повстанцев увенчались головокружительным успехом, ибо ищейки без начальства оказались ни на что не способными. Хосе даже умудрился угнать машину на электромагнитной подушке, которую уже успели пустить на детали.
— Я перехватил кусочек записи. Советники Ивана скачали ее всю, — поднял палец вверх Майк, перебивая свою подругу. — Инженер везет какой-то ценный груз.
Губы Кейт изогнулись в подобии хищной улыбки. Теперь ясно, отчего столь живое обсуждение ведется во всех уголках просторной залы. Повстанцы уже представляют себе, как похищают трофей Инженера, выводя его из себя. И поделом ему! Не все же время проворачивать махинации без последствий… Скоро настанет время, когда на виселице окажутся Инженер и остальная клика правительства.
Кейт прекрасно помнила его назначение на должность. Первый день правления. Предыдущего главу Монтевидео повстанцам удалось взорвать; правда, погибших было немало. Он травил детей угарным газом, притом своих же — будущих жителей города. За это преступление последовала суровая кара. Повстанцы долго выслеживали его, покушались и все-таки свершили возмездие. Прилетевший Инженер пообещал, что найдет виновных. Он обнаружил повстанцев, причастных к смерти бывшего правителя. А затем показал по главному телевидению. Смотрели процесс казни и в убежище повстанцев, непривычно тихом. Они ничего не могли поделать: ищейки обыскивали все старые кварталы и порой спускались в канализацию. Оставалось только прятаться и отбиваться от верзил в противогазах, если те все-таки находили их.
Ту трансляцию запомнили все. Инженер, словно напыщенный индюк, вышагивал перед плененными повстанцами, заложив руки за спину.
— Вы признаете вину в смерти предыдущего правителя Монтевидео? Вы признаете вину в покушении на режим правительства? — два риторических вопроса повисли в воздухе.
Повстанцы не отвечали. Понуро опустив головы, они стояли на коленях. Но преклонили их не сами — ищейки крепко наседали на них, стоя за спинами заключенных. Повстанцев не стали привязывать к металлическим столбам. В этом не было нужды, имея послушную и равнодушную биомассу в распоряжении.
— Так значит, вы не признаетесь? — Инженер развернулся к зрителям. — Что ж, вы сами видели этих страшных преступников, которые не связывают себя нормами морали. Псевдоправда для них важнее общественного благополучия.
Инженер замолчал, и раздался голос диктора на заднем плане, звучащий несколько гулко и отстраненно.
— Объявляется приговор, — прогрохотал равнодушный голос. Возможно, он принадлежал роботу. Возможно, запись была сделана задолго до казни. Ни один человек не мог остаться равнодушным, став свидетелем происходящего.
Молчание затягивалось. Драматическая пауза была выбрана специально. Среди повстанцев пробежал шепот. До последнего они верили в то, что их братьев и сестер не казнят. Но правительство не практиковало помилование. Подарив надежду, оно так же легко ее и отобрало.
— Смертная казнь.
Включились шумовые эффекты. Вряд ли посторонним зевакам дали бы посмотреть на казнь. Заранее записанные гневные выкрики в адрес повстанцев и неодобрительный гул заполнил собой все звуковое пространство, и Кейт даже показалось, что телевизор расколется на части, не выдержав такой сильной мигрени. Звукорежиссер, видимо, осознал оплошность, и громкость поубавил.
Инженеру принесли на шелковой подушечке кинжал. Включив режим лазера, Инженер взял его и дождался, пока края лезвия осветятся ярко-алым цветом, цветом еще не пущенной крови, а затем повернулся к повстанцам. Новый правитель Монтевидео наносил четко выверенные удары, и клинок входил через темя, выходя рядом с подбородком. Одно движение руки, почти незаметное даже при записи на камеру, приносило смерть одному из повстанцев. Принцип талиона вернулся в действие, обагряя бледные руки Инженера.
Он даже не стал их вытирать. И на его губах не появилось торжественной улыбки. Словно совершил будничный ритуал: почистил зубы, съел котлету, зашнуровал кроссовки… Лицо Инженера не выражало ровным счетом ничего, и это пугало.
— Так будет с каждым врагом режима, — произнес новый глава Монтевидео.
Трансляция завершилась.
В укрытии повстанцы молчали. По примеру своих предков, они устроили траурную церемонию. И начали ее с часа молчания.
Слова казались бы нелепыми. Ведь воспоминания о прошлом не вернули бы умерших. Им уже было все равно, что о них думали в мире. Мертвые сраму не имут.
Вспоминать добрым словом повстанцы и так стали бы. Но делиться своим горем друг с другом не могли. Так не было принято. В этой бесконечной гражданской войне, уносившей жизни, довольно быстро привыкаешь к потерям. Миришься не всегда.
Кейт перестала обращать внимание на калейдоскоп лиц. Мелькали новые мордашки, потом пропадали с горизонта. Порой их имен она не могла вспомнить… Герои, убитые в тот вечер, были другими.
Кейт видела смерти и раньше, но изощренная казнь, показанная по телевизору и собравшая миллионы просмотров по всему миру, выделялась среди них, став катализатором жгучей ненависти. Дикарка решила во что бы то ни стало стереть ухмылку с бледных губ правителя Монтевидео, а затем показать его отрубленную голову в прямом эфире. Чтоб неповадно было глумиться над людьми, сохранившими в себе черты предыдущих поколений.
Неверный свет люминесцентных ламп отбрасывал тени на металлический стол, сплетаясь в причудливые фигуры. Порой они дрожали и трепетали, будто порывались угнаться за людьми, к которым цеплялись невидимым клеем. И вот тени задрожали и заплясали, будто бы давая Кейт знак, понятный лишь им, темным силуэтам, да Дикарке. Девушка развернулась, перекинув ножки через скамейку. Перед ней стоял подвыпивший Рауль, пускавший слюни. Пахло от него как от тушки, провалявшейся неделю в закрытом чулане.
— Ты все равно будешь моей, — произнес он, причмокивая. Глаза сузились до размеров горошин, губы же надулись, готовые вот-вот лопнуть.
— Проспись, похотливая обезьяна, — положив ладонь на лоб обидчика, Кейт резко толкнула парня назад.
Тот жалобно заскулил, ударившись о скамейку. Тут же к нему подбежали его дружки, находящиеся в лучшем состоянии.
— Какие-то проблемы? — из-за пояса Дикарка вытащила маленькую трубку. На самом деле это был телескопический посох. Достаточно одного нажатия на кнопку, чтобы он развернулся во всю длину. Имелся и сюрприз: нажатие соседней кнопки выдвигало скрытое лезвие.
До демонстрации оружия дело не дошло. Дружки Рауля молча взяли под руки товарища и оттащили его в угол зала.
— Не меняется с годами эта похотливая собака, — презрительно произнесла Кейт. — И все так же скулит.
— Мне кажется, подруга, тебе просто нужен парень, — хихикнула Лина.
И нарвалась на тяжелый взгляд Дикарки, от которого стушевалась бы не одна Лина.
— Просто нечего ко мне приставать, — Кейт скосила взгляд на шепчущихся за соседним столиком парней, чьи имена даже не помнила.
Конечно, любая драка привлекала внимание. А уж скромную персону Кейт вряд ли оставят в покое.
Отношения между полами давно потеряли ценность. Жители квартир и второго уровня были как на подбор похожими. Они больше не нуждались в семьях.
В мире произошло немало изменений. Женщины рожали редко, еще реже — не прибегая к помощи устройств. Идеалы красоты развращались, обнажение вошло в привычку. А пластические хирурги решали любые проблемы, до самой старости лет делая подтяжки на всех участках. Мужчины и женщины разбаловали себя возможностью изменений, постоянно ложась под нож. Когда люди еще жили семьями, то пары выбирали внешность детей. Цвет глаз, частоту отрастания волос, параметры талии, бедер, груди, плеч… На свет стали появляться идеально красивые особи, и этот идеализм начал приедаться. Впрочем, только городским жителям, уже давно преклонявшимся перед едой и ставшими бесполыми существами. Среди повстанцев идеальные фигурки и смазливые личики всегда котировались высоко.
Вопросы происхождения поднимались не раз, и Кейт порой чувствовала себя ущербной. Не так важно, где ты родилась: на космической орбите, в пышной перине облаков, в увеличенной в несколько раз спичечной коробке, в зловонной трубе. Важно, кем ты родилась. Порой, последний аргумент перекрывал и смазливое личико.
Кейт хмуро смотрела на ребристую колонну, подпиравшую свод потолка. Когда-то люди строили с душой, стараясь сделать жилище красивым, неповторимым. Никому и в голову не приходило заселяться в пустую серую коробку, которая подключалась к сетям последнего поколения, чтобы возле кресла и монитора расставить остальные жизненно важные вещи. Шаблон стал произведением, каморки стали копиями друг друга, и последние остатки индивидуальности канули в небытие.
Этот зал тоже потихоньку терял свои очертания. Поскольку он находился под жилым домом, то, чтобы не привлекать внимания, в нем не делали ремонт. И помещение медленно старело, не подвергаясь реставрации и улучшениям.
Если принести лампу помощнее, да осветить ею весь зал, можно понаблюдать за танцем пыли, кружащейся в воздухе вокруг своей оси, постепенно оседающей на столы и лавки, колонны и лампочки, пока неосторожное движение не подбросит их в воздух.
— Кто же пиво варил сегодня? — пробормотал себе под нос Майк. — И откуда хмель достали? Надо бы сказать Ивану, и ему это точно не понравится. Такая важная миссия на носу, а они…
— Дай людям расслабиться, — ткнула его в бок Лина.
Наблюдать дальше за их перепалкой Кейт не могла. Порой ей казалось, что она и впрямь выступает в цирке уродцев.
— Пожалуй, загляну-ка я к Ивану, — встала из-за стола Дикарка. И тени вновь вздрогнули, панически разбежались врассыпную. — Вы его не видели?
— За поворотом, — указала пальцем Лина. — Там легко отыщешь, он в единственной комнате, где горит свет. Раздобыл где-то лампу накаливания, а с нами не поделился. Так и сидим в полумраке…
На бубнение Кейт не отвлеклась. Она и впрямь собиралась встретиться с Иваном, чтобы обсудить свое участие в вылазке, но для начала… решила сходить в уборную. Надо бы смыть с лица грязные мысли парней, налипшие на кожу как пиявки. И пусть они незримы, но Кейт все равно считала себя испачканной в этой грязи.
Она не боялась строить отношения с парнями. Бывали в прошлом и хорошие парни. Но Кейт ничего не испытывала. В книгах она много читала про фригидность, но никогда не считала себя таковой. Что-то неправильное было во всех неудачных отношениях. Почему-то парни не вызывали влечения и желания. Кейт порой думала, что обязана этим своему организму. Вероятнее всего, генные инженеры при ее создании отрезали и нужные вещи. Но в тот же момент девушка брала себя в руки. Влечение она испытывала, просто оно не проявлялось в отношениях. Да и полностью не могло завладеть мыслями девушки, предпочитавшей держать все под контролем. Впрочем, Дикарка нечасто об этом думала. Ведь свою жизнь посвятила борьбе с неугодным правительством. Когда сражаешься, попросту не тратишь время на сентиментальные вещи.