– Да нет, нормально... Только чуток придется пройти.
– Куда? Куда именно – пройти?
– Вы обещали, что отпустите Зеленскую...
Тёма, сидевший слева от Маркелова, чувствительно двинул его локтем в бок.
– Если ты немедленно не укажешь нам свою нычку, – сказал он, – то уже через пару часов я лично располовиню тебя на циркулярке!
– Покажет, – сказал Ломов. – Ты ж не самоубийца, Маркелов?
Маркелов, с трудом подавив в себе тяжелый вздох, сказал:
– Хотелось бы надеяться, что нет...
Первым вышел из джипа Тёма. Огляделся по сторонам, после чего негромко сказал:
– Все чисто... Давай, Маркелов, вылазь из тачки!
Поскольку Маркелову со спутанными сзади руками маневрировать было сложновато, двое центурионовцев помогли ему выбраться из салона.
– Командуй, Маркелов.
– Сейчас налево... вдоль перрона... к почтовому пакгаузу.
Ломов шел чуть впереди их, а двое остальных конвоировали Маркелова, цепко удерживая его с двух сторон под руки.
(В этот момент Маркелов мысленно похвалил себя за то, что в прошлый раз, когда они с Зеленской сошли здесь с поезда, которым примчал их обратно в Н-ск, он обратил внимание на кирпичное строение, возле которого тогда – как и сейчас, кстати! – стоял под загрузкой почтовый вагон...)
Но едва он успел мысленно себя похвалить, как у него тут же все оборвалось внутри.
Перроны вокзала, освещенные светильниками на мачтах, были практически пустынны.
Обернувшись на ходу, он заметил лишь двух ментов и одного субъекта в цивильном, которые стояли возле входа на перрон № 1, и еще в точности такую же группку возле перехода, почти в сотне шагов от почтового пакгауза.
«Неплохо, однако, они подготовились, – подумал он с тоской. – При таком раскладе вряд ли удастся от них отцепиться...»
– Где нычка? – чуть притормаживая, спросил Ломов. – В самом пакгаузе или возле этого строения где-то заныкал?
Они поднялись по ступеням на невысокий пандус, с которого, собственно, и происходит здесь погрузка почтовых вагонов.
– Да вот же... – кивнув в сторону частично приоткрытой брамы, сказал Маркелов. – Ну вы че, слепые?!
Ломов и даже Тёма заинтересованно уставились на эту самую выкрашенную суриком и частично открытую браму, причем последний заметно ослабил хватку на левом предплечье Маркелова (тот, что был справа, ослабил хватку еще раньше, едва они только взошли на пандус почтового пакгауза).
Маркелов, коротко хекнув, рванулся что есть сил... и вырвался из ослабших тисков... Набирая ход, по-бычьи наклонив голову вперед, он успел толкнуть своим левым плечом в спину ничего не подозревавшего Ломова... Удар получился неожиданно сильным, мощным... так что Ломов, потеряв равновесие, врезался боком в косяк брамы...
Пыхтя, как паровоз, Маркелов, которому чудом удалось удержаться после этого столкновения на ногах, ломанул от этой троицы прямо по пандусу...
Никогда, кажется, он так быстро еще не бегал!
Да еще со скованными за спиной руками.
– Не стрелять! – услышал он сзади чей-то голос. – Не уйдет, блядина...
А следом за спиной послышался топот преследователей.
«Только бы не упасть! – промелькнуло в голове у Маркелова. – Только бы добежать до прохода! Там, за живой изгородью, улица... люди ходят... машины ездят... может, удастся как-то от них оторваться!..»
Он спрыгнул с пандуса и едва при этом не забурился носом в щебенку. С десяток шагов он летел вперед, как летит конькобежец по овальной ледовой арене: сильно наклонившись вперед и балансируя на грани потери равновесия... Из-за спины доносилось чье-то яростное пыхтение... неужели настигают? Те трое, что дежурили возле мостика-перехода, явно заметили, что что-то идет неладно, и тоже, постепенно переходя на быстрый шаг, а потом и на бег трусцой, двинулись ему наперерез...
«Ну все... – с тоской подумал Маркелов. – Теперь-то уж точно мне от этой своры не уйти...»
Он уже почти достиг стены из живой изгороди, в которой имелся проход, как вдруг произошло то, чего не ожидал ни Маркелов, ни те, кто готов был его уже вот-вот настичь.
От стены кустарника одновременно отделились не то три, не то четыре темных человеческих силуэта.
– Маркелов, сюда! – крикнул кто-то из них. – Остальным... на землю!!!
И тут же в вечерних сумерках, как разгорающийся костерок, затрещали выстрелы: т-р-р-р! тр-р-р-р-р!! – как будто рой огненных шмелей бешено промчался над головой Маркелова...
– Бля... – простонал кто-то сзади. – Убило-о-о...
Маркелов тупо бежал в том же направлении, пока кто-то из этих неизвестных – они, кстати, тоже были в масках – не схватил его буквально за шиворот и не потащил куда-то за собой...
Не успел он еще толком хоть что-то сообразить, как его уже втолкнули через открытый боковой люк в какую-то машину, которая, как оказалось, была припаркована за стеной густого кустарника. Едва Маркелов и двое вооруженных людей в масках оказались внутри микроавтобуса, как водила резко дал по газам...
Двое остальных, вооруженные «калашами», прикрывали отход группы. Один из них выпустил несколько коротких очередей над головами залегших всего шагах в двадцати центурионовцев (один из них, уже настигавший Маркелова, схлопотал две или три пули в живот). Со стороны здания вокзала в их сторону уже поспешало не менее полудюжины сотрудников милиции и еще несколько мужиков в штатском. Но поспешали они как-то медленно, пригибаясь почти до земли, хотя конкретно по ним никто стрелять не собирался... Другой тем временем дал пару предупредительных очередей над головами той троицы, что пыталась приблизиться к ним со стороны моста-перехода...
– Закругляемся! – скомандовал старший. – Все, уходим!..
Выскочив через проход в живой изгороди, они уселись в поджидавшую их поблизости легковушку, водитель которой, рванув с места в карьер, вымахнул на проезжую часть привокзальной улицы и бросился нагонять стартовавший несколькими секундами ранее темно-синий микроавтобус.
Глава 29
Ужасы нашего городка
Сельцо Нововыселки когда-то славилось своими фруктовыми садами, где произрастали пахучие медовые анисы, ранеты, антоновка и невероятно вкусные, буквально тающие на языке беры.
Теперь это была самая дальняя северо-восточная окраина облцентра; от фруктовых садов почти ничего не осталось, а на образовавшемся огромном пустыре в начале девяностых годов прошлого века открыли новое городское кладбище (народец при наступившем капитализме стал как-то очень интенсивно вымирать, так что на старых городских кладбищах уже не осталось свободных мест).
Оставив все как есть в Ивантеевке – вернее, в том адресе, куда они нагрянули после общения с Синицыным, – Карахан и его нынешний напарник сразу же помчались в Нововыселки, где предположительно находилась еще одна база, обустроенная для своих нужд центурионовцами.
О существовании этого объекта Карахан знал и ранее, поскольку противоборство местных фээсбэшников и Черняева со товарищи началось еще до того, как экс-полковник, избежав уголовного преследования благодаря своим крутым связям, основал фирму «Центурион» и быстро прибрал к рукам весь частный охранный бизнес. Обе стороны, по понятным причинам, старались собрать как можно больше информации о своих тайных и явных недоброжелателях. Бюро ритуальных услуг в Нововыселках контролировал тесть Артема Завадского, одного из доверенных сотрудников Черняева (хотя, скорее всего, этот человек был удобной подставной фигурой, на которую решено было записать эту прикладбищенскую фирму). Там же, по соседству с кладбищем, функционировал небольшой деревообрабатывающий цех, обеспечивающий всю округу гробами и деревянным штакетником для заборов и оградок.
Миша припарковал «Мицубиси» в лесопосадке, куда с асфальтированного полотна, идущего вдоль кладбищенской ограды, ответвлялся грунтовый проселок.
Они выбрались из машины, не забыв прихватить с собой пару «калашей», один из которых, «АКМ» с полностью снаряженным рожком, перешел к ним после поездки в Ивантеевку в качестве военного трофея.
Слева от них, за неширокой полосой поля, находились частные дома в Нововыселках. Справа, через дорогу, лежало новое городское кладбище; примерно в двух сотнях шагов от того места, где они решили оставить микроавтобус, уже вне кладбищенского периметра, виднелась стена, сложенная из бетонных блоков, за которой, собственно, и находился нужный им объект.
Едва они только успели выбраться из машины, как из проезда, образованного кладбищенской оградой и забором цеха, вынеслись одна за другой сразу три машины, которые свернули на асфальтированную дорогу, ведущую в сторону городского центра.
Карахан и его напарник затаились на время в лесопосадке, деревья которой поочередно осветили фары промчавшихся мимо машин.
– Пара джипешников, – сказал Волков, повернув голову в сторону стремительно удаляющихся кормовых огней проследовавших мимо них машин. – А посередке какая-то иномарка... Герман, ты успел разглядеть эти тачки?
– Не очень... Но я полагаю, что это транспорт центурионовцев.
Они неторопливо, внимательно поглядывая по сторонам, двинулись вдоль лесопосадки в сторону интересующего их объекта.
– Интересно бы знать, – понизив голос, произнес Карахан, – куда это они так рванули?
– М-да... как на пожар куда-то неслись!
– Блин...
– Что, Герман?
– Да жалко, что мы так резко мочканули того отставного мента в Ивантеевке...
– Что, лучше бы было, если б он нас там положил, этот старый хрыч?
– Да нет, Миша, все по делу. Я к тому, что этот дедок наверняка был очень информированный. Вряд ли он простой сторож... Может, что-нибудь полезное удалось бы у него вызнать. Про тех двух жмуров, например, что в подполе дома нашлись...
– Ты свой сотовый, Герман, отключил? – спросил Волков, когда они заняли исходную позицию. – Я свой пока вырубил.
– Аналогично, – сказал Карахан, переводя флажок предохранителя «АКМ» на стрельбу одиночными. – Но в общем-то странно, что Ленчик мне до сих пор так и не прозвонил...
Едва они приблизились к стене, за которой находились строения деревообрабатывающего цеха, как до их слуха донеслось позвякивание цепи и сдержанное – пока – рычание сторожевого пса.
Волков сразу же вытащил из бокового кармана куртки увесистый кругляш ПБС[10] и принялся навинчивать его на дуло своего «калаша».
Карахан, встав возле двухметровой стены, чуть пригнулся и подставил сцепленные руки, как будто он собирался подсадить своего напарника на коня. Нога Волкова четко вошла в «стремя»... Послышалось приглушенное «чах!», «чах!», чах-чах!», и местный полкан, взвизгнув напоследок, замолк.
Герман, вскарабкавшись на стену, мягко спрыгнул уже с другой стороны бетонной ограды. Кто-то из местных мог слышать собачий лай, так что нужно было действовать резко и при том держать ушки на макушке.
Несколько фонарей на территории, укрепленных на стоках, горели тускло, вполнакала. На площадке у ворот, часть которой занимали хранящиеся под навесом пакетированные пиломатериалы и кругляши еще не распущенных на доски бревен, стояли бортовой «Урал», тентованная «Газель» и серый джип «Чероки». Приземистый ангар, в котором, собственно, и размещалось производство, в это время уже был заперт. Зато на первом этаже небольшого двухэтажного строения с плоской крышей, сложенного из серого силикатного кирпича, в двух окнах теплился свет.
Едва Герман успел просквозить от забора к углу этого двухэтажного строения, как послышался звук отпираемой двери, а затем и чьи-то легкие шаги.
«Кто-то из охраны, – подумал он, прижимаясь к стене и меняя хватку на «калаше», потому что сподручнее всего сейчас было действовать не огнем, а прикладом. – Решил, наверное, проверить, с чего это собачка голос подала».
Он уже изготовился, но тут до его слуха из-за угла строения донеслись звуки какой-то возни: сначала что-то звякнуло металлом о камень, потом – вернее, одновременно – раздался неприятный хряскающий звук.
– Герман, двигай сюда! – послышался быстрый шепот. – В здании, кажется, еще кто-то есть.
Оказывается, Волков успел опередить его. Миша как-то умудрился зайти сзади этому хмырю, одетому в камуфляж и армейский бушлат, и врезать ему по затылку прикладом. Герман присел на корточки возле этого товарища, которого только что завалил Волков (рядышком, на земле, валялся автомат. Карахан подумал было, что это оружие его напарника, но Мишина «сучка» была при нем). Определенно, парень этот был ему незнаком... наверное, работает здесь сторожем... во всяком случае, к ближнему окружению Черняева он не принадлежит.
Хотел снять перчатку и приложить пальцы к сонной артерии этого бойца, чтобы проверить, жив ли тот, но передумал: сейчас не до сантиментов. Но чужой «калаш» все ж подобрал, на всякий пожарный, и забросил себе его за спину, повесив дулом вниз.
Входная дверь оказалась незапертой.
Они оказались в коридоре, стены которого были обшиты вагонкой. Волков показал на первую дверь слева, сам прошел в дальний конец коридора, где с противоположных сторон имелась еще пара дверей.
Герман, нажав на дверную ручку, толкнул дверь от себя. На столе была разложена какая-то снедь, стояли две кружки с пакетиками чая; из носика электрического чайника, соединенного длинным шнуром с розеткой, наружу вытекала струйка пара. На крепкой лавке, боком ко входной двери, сидел парень лет тридцати, в защитного цвета простеганном свитере, поверх которого на ремнях была закреплена кобура с пистолетом.
Завадский повернул голову на звук отпираемой двери... его брови удивленно поползли вверх, а зрачки постепенно расширялись... Затем он, действуя скорее инстинктивно, нежели осознанно, попытался вскочить на ноги.
– Ша, Тёма! – скомандовал Карахан, удерживая его на прицеле трофейного «АКМа». – Будешь дергаться – завалю на хер!!
– О-о... какие люди, – сказал Волков, проходя в помещение «доминошной». – Герман, кроме жмура в соседней комнате, здесь, кажется, больше никого нет...
Он подошел к Завадскому, который к этому времени уже лежал на полу, раскинув ноги и держа руки на затылке. Присел на корточки и ловко отстегнул наплечную кобуру.
– Австрийский «глок», – удивленно произнес он, разглядывая очередной добытый ими трофей. – Надо же... какие мы крутые!
Он выложил трофей на стол. Заметив пару наручников, лежащих на подоконнике, довольным тоном сказал:
– Очень кстати здесь оказались браслеты. Парнишка ты здоровый, да к тому же малость отмороженный... Будет лучше, если мы тебя закопаем!
– Ну?! И че дальше? – прохрипел Тёма, когда его, с уже закованными сзади руками, гэбисты заставили подняться на ноги. – Арестуете меня? Повезете в крытую?..
Волков, не снимая перчаток, взял с тарелки маринованный огурчик и стал с аппетитом его хрумкать.
– Похоже, Завадский, ты совсем с мозгами не дружишь, – криво усмехнувшись, сказал Карахан. – Ты же должен быть в курсе, как обстоят дела! Я сейчас вроде как «вне закона»... Так что никуда мы тебя, Тёма, отсюда не повезем...
– Хорошее местечко, – выключая из сети вскипевший чайник, сказал Волков. – Далеко не надо будет везти... кладбище рядышком!
– Беспредельщики...
– Во как ты заговорил? – удивился Волков. – А ты, значит, Завадский, типа весь из себя законопослушный гражданин? Скажи-ка лучше, дружок, что это за жмур в соседней комнате на полу валяется?!
– А заодно подскажи, куда это ваша «хебра» отсюда так дружно свалила? – поинтересовался Карахан. – Вы здесь прятали Маркелова и Зеленскую? Если да, то куда их сейчас намерены перебазировать?
– Че вы тут гоните?! – процедил Завадский, смерив их по очереди тяжелым ненавидящим взглядом. – Я не при делах... А вот вы, если... чего со мной случится... жестоко ответите за беспредел!
– Присмотри за ним, – многозначительно посмотрев на Волкова, сказал Карахан. – Хочу взглянуть на ихнего жмура.
Наверное, это Миша Волков распеленал брезент, в который, как в кокон, был завернут труп молодого мужчины... Карахан без труда опознал в покойнике одного из сотрудников фирмы «Центурион», он хорошо знал весь этот контингент. Этот субчик где-то схлопотал две пули в живот. И еще у него имелась дырочка чуть повыше переносицы (свои, что ли, дострелили?) Тело еще не успело как следует остыть. По всему выходило, что этого бойца пристрелили часа полтора, от силы часа два тому назад.