Однакоты хочешьнайтиобъяснение тому,как этовсе
возможно,аэто отвратительно.Тыхочешьобъяснитьнагваль припомощи
тоналя,аэтоглупо, особенновтвоемслучае, посколькуты большене
прячешьсязасвоим невежеством.Тыоченьхорошознаешь,чтовнашем
разговоре есть смысл только потому, что мы остаемся в определенных границах,
а эти границы неприложимы к нагвалю.
Япопыталсяобъяснить свою точку зрения. Яне просто хотел объяснить
все с разумной точкизрения, но моя необходимость объяснитьпроистекала из
необходимости поддерживать порядок при проходе через все эти поразительные и
громадные хаотические стимулы восприятия, которые у меня были.
ДонХуан заметил, чтояпытаюсьзащитить точку зрения, с которой не
согласен.
-Тычертовскихорошо знаешь, чтоты индульгируешь, - сказалон. -
поддерживать порядок --- значит быть совершенным тоналем, а быть совершенным
тоналем означает осознавать все, что происходит на острове тоналя.Но ты им
неявляешься. Поэтомутвое возражение насчет поддержания порядка неимеет
внутри истины. Ты пользуешься им только для того, чтобы отвоевать довод.
Яне знал, что сказать.ДонХуан вроде бы как успокоил меня, сказав,
чтотребуется гигантскаяборьба,чтобыочиститьостров тональ. Затем он
попросил пересказать меня все то, что я ощутил во время своей второй встречи
снагвалем. Когда язакончил,онсказал,что то,чтоянаблюдалкак
мохнатого крокодила было вершиной чувства юмора дона Хенаро.
- Жалко, что ты такой тяжелый, - сказал он. - тебя всегда останавливает
ошеломление, и ты не видишь настоящего искусства Хенаро.
-А ты осознавалего внешний вид, дон Хуан? - Нет. Представление было
только для тебя. - Что ты видел?
- Сегодня все, чтоя видел,было движениемнагваля, скользящим между
деревьями и кружащим вокругнас. Любой,ктовидит, может бытьсвидетелем
этого.
- А как насчет того, кто не видит? - Он не заметит ничего.Может быть,
только что деревья сотрясаются бешенымветром. Мы истолковываем неизвестное
проявление нагвалякак что-то такое,что мызнаем.В этом случае нагваль
можетбыть истолкован как ветер, потрясающий листья, илидаже как какой-то
непонятный свет, можетбытьсветящийсяжукнеобычных размеров.Еслина
человека, который не видит, поднажать, то он скажет, что,по его мнению, он
видел что-то, но не может вспомнить,что. Иэто естественно. Человек будет
хвататься за смысл. Вконце концовегоглазанемогутзаметитьничего
необычного. Будучи глазами тоналя, они должныбыть ограничены миром тоналя,
а вэтом мире нетничего поразительного нового, ничеготакого,что глаза
могли бы воспринять, а тональ не мог бы объяснить.
Я спросил его о непонятныхвосприятиях, которые произошли в результате
того, что они шептали мне в уши.
- Этобыло лучшей частью всего события, - сказал он. - остальное можно
опустить,но это было венцом дня.
- Этобыло лучшей частью всего события, - сказал он. - остальное можно
опустить,но это было венцом дня. Закон требует, чтобы бенефактор и учитель
сделали этупоследнююнастройку. Самое трудноеиз всехискусств. Оба - и
учитель, и бенефактор, должны быть неуязвимыми воинами даже для того,чтобы
попытаться расщепить человека. Ты не знаешь этого потому, что это все еще за
границами твоегоцарства, но силаопять была благосклоннак тебе.Хенаро
самый безупречный воин из всех, какие тут есть.
-Почему расщепление человека такая большая задача? -Потомучто это
опасно.Ты можешь умереть,как маленький жучок. Илиеще хуже. Мы могли не
смочь собрать тебя опять, и ты так бы и остался на том плато чувства.
-Зачем нужно было это делать со мной,донХуан? - Есть определенный
момент, когданагваль должен шептать вухо ученикаи расщепить его. - Что
это значит, дон Хуан?
- Для того, чтобы быть средним тоналем, человек должениметь единство.
Всеего существо должно принадлежатькострову тоналя. Без этого единства
человек взбесится. Маг, однако,должен разорвать это единство.Но при этом
не подвергнуть опасности егобытие. Задача мага в том, чтобы ждать. То-есть
онне предпринимаетненужного риска. Поэтому он тратитгоды нато, чтобы
вымести свой остров дотехпор,пока не приходит момент,когда он может,
образноговоря,ускользнуть с него. Расщеплениечеловека надвоеявляется
воротами для такого побега.
Расщепление,которое является самой опасной вещью извсего, через что
ты прошел, прошло гладко и просто. Нагваль мастерски руководит тобой. Поверь
мне, только неуязвимый воин может сделать это. Я очень рад за тебя.
Дон Хуанположил мнерукуна плечо,иу меня появилосьгигантское
желание заплакать.
- Подхожу лия к той точке, когда ты не увидишь меня больше? - спросил
я.
Он засмеялся ипокачал головой.-Ты индульгируешь,каксукин сын.
Однакомы всеэтоделаем. Мывсе это делаем по-разному, только ивсего.
Иногда я индульгирую тоже.Мой способ состоит втом, что я ощущаю, будто я
избаловал тебя и сделал тебя слабым.
Я знаю, чтоХенародумает точно такжео Паблито. Он балуетегокак
ребенка. Но так все разметила сила. Хенаро дает Паблито все, что он способен
дать, инельзя желать, чтобы он делал что-то еще. Нельзякритиковать воина
за то, что он неуязвимо делает лучшее, что может.
Он минуту молчал. Я был слишком нервен, чтобы сидеть в молчании.
- Чтопо твоему мнениюпроисходило со мной, когда яощущал, что меня
засасывает вакуум? - спросил я.
- Ты летал, - сказал он как само собой разумеющееся. - По воздуху?
- Нет, для нагваля нетни земли, ни воздуха, и воды. С этимты можешь
согласитьсясам. Дваждыты был вэтом состоянии,а ты был только у двери
нагваля. Тымне сказал, чтовсе,счем ты встретился, нельзя нанестина
карту.Поэтомунагваль скользит илилетаетили делаетто, чтоон может
делатьвовременинагваля,котороене имеетничего общегосо временем
тоналя.