- Да, понятно.
- Так вот, Джо говорит, что кто-то перепутал провод заземления и тот провод, что под током, и включил их не в те разъемы. Он говорит, что это очень опасно и людей постоянно предупреждают, чтобы они этого не делали, но тем не менее временами такое случается. Тогда ток идет на корпус микрофона и замыкается на того, кто его держит.
Я поразмыслил.
- Но тогда ведь и магнитофон окажется под током?
Родерик поморгал.
- Да. Джо говорит, что начинка тоже должна была оказаться под током. Но это как раз не опасно. Корпус магнитофона пластмассовый, ручки и кнопки тоже, а сам Джо был в ботинках на резиновой подошве - он их всегда надевает, на всякий случай.
- Но он ведь, должно быть, уже пользовался этим магнитофоном! - возразил я.
- Джо говорит, что не пользовался. Он говорит, просто включил его потому, что тот оказался под рукой, когда с его собственным магнитофоном что-то случилось. Он не знал, чей это магнитофон. И вроде бы за ним так никто и не пришел.
Аркнольд подсадил своего жокея на Тейблс-Тернда, и лошади двинулись к старту.
- Видимо, все-таки несчастный случай, - сказал я.
- Джо тоже так думает, - согласился Родерик. Однако в голосе его звучало легкое сомнение. Я присмотрелся к нему повнимательнее. - Но… Это, конечно, звучит ужасно, но Джо думает, не могло ли это быть рекламным трюком, который зашел чересчур далеко. Он говорит, что Клиффорд Венкинс почему-то копошился у аппаратуры после вашего первого интервью и что пресс-конференцию устроили вы, а теперь оказались героем дня благодаря тому, что спасли Катю…
- Да, это звучит ужасно! - весело согласился я. - Можете считать, что я в ужасе. Кстати, имейте в виду, что я тоже размышлял над вопросом, не было ли это рекламным трюком, который подстроили вы с Катей… и который зашел чересчур далеко.
Родерик уставился на меня. Потом расслабился. Грустно улыбнулся.
- Ладно, - сказал он. - Это не ваших и не наших рук дело. А как насчет уважаемого Клиффорда?
- Вы с ним знакомы больше, чем я, - сказал я. - Он, похоже, продал душу своей компании, но тем не менее мне кажется, что у него не хватит ни отваги, ни ума устроить такую проделку.
- Вы его недооцениваете, - заметил Родерик. - Он не всегда такой дерганый и суетливый, как сейчас. Это он нервничает из-за вашего приезда.
Неподалеку от нас стоял у ограды Данило. Он смотрел на жеребчика Нериссы, и на его славной открытой физиономии играла улыбка. Я подумал, что, если бы Данило знал, что ему вскоре предстоит унаследовать этих лошадей, он бы не улыбался, а беспокоился.
Аркнольд присоединился к нему, и они вместе пошли к трибунам смотреть заезд. Мыс Родериком побрели следом за ними. Тейблс-Тернд рванулся вперед, выдохся за два фарлонга до финиша и приполз к нему на последнем издыхании.
Аркнольд наткнулся на меня, спускаясь с трибун, чтобы разобрать заезд по косточкам с жокеем. Тренер бормотал что-то себе под нос и был мрачнее тучи.
Сообразив, что перед ним я, он отрывисто бросил:
- Это слишком, сударь! Это слишком! Это классный жеребец, при таких соперниках он должен был обойти всех на десять корпусов!
Потом захлопнул рот, точно капкан, протиснулся мимо меня и пошел дальше, пробиваясь сквозь толпу.
- К чему это он? - небрежно спросил Родерик. Настолько небрежно, что я сразу вспомнил про его газету и ничего объяснять не стал.
- Понятия не имею, - ответил я, сделав удивленное лицо; но судя по скептической усмешке Родерика, он тоже вспомнил, кто я по профессии.
Мы спустились с трибун. Я поразмыслил и решил, что для моей цели лучше всего подходит Клагвойт. А потому я ненавязчиво подвел Родерика к Конраду и Ивену, которые обсуждали, не сходить ли в бар, представил их друг другу, дождался, пока Родерик примется излагать Конраду версию Джо насчет кабеля, и потихоньку смылся.
Председатель сидел в своей личной ложе, в обществе дам в роскошных шляпках. Он увидел, что я брожу в одиночестве, помахал мне, чтобы я поднялся в его ложу, и, когда я пришел, сунул мне в руку стакан теплой воды с запахом виски.
- Ну как у вас дела? - спросил он. - Выигрываете?
- Во всяком случае, не проигрываю, - улыбнулся я.
- На кого ставите в следующем заезде?
- Я сперва хочу посмотреть, как они будут выглядеть в паддоке.
- Разумно, - согласился он.
Я выразил свое восхищение ипподромом.
- Трибуны, похоже, совсем новые.
- Да, недавно построили, - сказал он. - Давно было пора.
- И весовая выглядит такой уютной - по крайней мере, снаружи.
- Она и внутри ничего. - Тут ему пришла в голову новая мысль: - Хотите там побывать?
- Очень любезно с вашей стороны! - радостно согласился я и показал, что готов отправиться хоть сейчас - а то вдруг забудет! Вскоре мы расстались со своими недопитыми стаканами и не спеша направились к квадратному административному зданию, с весовой и раздевалками на первом этаже и кабинетами служащих на втором.
Здание оказалось современным и удобным. Большинству наших английских до него было далеко. Большая комната с шезлонгами, где владельцы и тренеры могли спокойно обсуждать свои планы и разбирать недоразумения. Впрочем, Клагвойт быстро миновал ее, увлекая меня во внутренние помещения.
О жокеях тоже не забыли: их снабдили решетчатыми шкафчиками для одежды вместо обычных крючков, сауной, помимо душа, и кушетками для отдыха вместо узких деревянных лавочек.
Человек, которого я надеялся найти, лежал, опершись на локоть, на одной из обтянутых черной кожей кушеток. Из объявлений списка участников я знал, что его зовут К.Л.Фарден. Это был жокей Гревилла Аркнольда.
Я сказал Клагвойту, что хотел бы поговорить с этим человеком. Тот охотно согласился и сказал, что подождет меня в приемной - ему тоже надо было с кем-то поговорить.
Фарден, как и большинство жокеев, был тонкокостный, остролицый, худощавый, что называется, кожа да кости, безо всякой жировой прослойки. Поначалу он держался настороженно. Когда Клагвойт назвал ему мое имя, он немного расслабился, но снова насторожился, когда я сказал, что я знакомый миссис Кейвси. Сразу принялся оправдываться:
- Я не виноват, что ее лошади выступают так хреново!
- Я вас и не виню, - терпеливо ответил я. - Я просто хотел узнать, какое впечатление они производят на вас как на жокея. Миссис Кейвси хотела бы знать ваше личное мнение.
- А-а! Ну ладно. - Он задумался. Потом сказал: - Понимаете, в начале заезда они вроде как в порядке. Готовы к скачке и радуются ей. А потом начинаешь их посылать вперед - а они не откликаются, а поднажмешь - они тут же выдыхаются.
- Вы, должно быть, много думали об этом, - сказал я. - Как вам кажется, что с ними не так?
Он посмотрел на меня косо:
- Не знаю, хоть убейте!
- Но должны же у вас быть хоть какие-то соображения на этот счет!
- Такие же, как и у всех прочих, - неохотно ответил он. - Больше ничего сказать не могу.
- Угу… Ну хорошо, а что вы думаете о старшем конюхе Аркнольда?
- Барти-то? Скотина он. А вообще трудно сказать, я на него внимания особо не обращаю. И все же не хотел бы я повстречаться с ним в темном переулке, если вы это имеете в виду.
Я имел в виду не совсем это, но решил замять вопрос и спросил, как ему нравится Данило.
- А, славный малый! - сказал жокей с проблеском дружелюбия. - Ну и, конечно, он все время интересуется лошадьми Аркнольда - ведь многие из них принадлежат его тетке.
- Вы с ним встречались, когда он приезжал в прошлый раз?
- Да, конечно. Он пробыл тут пару недель, жил в гостинице в Саммервельде. Отличный парень. Посмеяться любит. Говорил, что приехал сюда от своей тетки и что она классная.