Но я нахожу, что
variam semper dant otia mentem
{Праздность порождает в душе неуверенность [5] (лат.).}
и что, напротив, мой ум, словно вырвавшийся на волю конь,задаетсебе
во сто раз больше работы, чем прежде, когдаонделалеедлядругих.И,
действительно, ум мой порождает столько беспорядочно громоздящихсядругна
друга, ничемнесвязанныххимерифантастическихчудовищ,что,желая
рассмотреть на досуге, насколько они причудливы и нелепы, я начал переносить
их на бумагу, надеясь, что со временем, быть может, он сам себя устыдится.
Глава IX
О ЛЖЕЦАХ
Нет человека, которому пристало бы меньше моегозатеватьразговорыо
памяти. Ведь я не нахожу в себе ни малейших следов ее и не думаю,чтобыво
всем мире существоваладругаяпамятьстольжечудовищнонемощная.Все
остальные мои способности незначительны и вполне заурядны.Новотношении
этой я представляю собой нечто совсем исключительное и редкостноеипотому
заслуживаю, пожалуй, известности и громкого имени.
Не говоря уже о понятных каждому неудобствах, которые я претерпеваюот
этого - ведь, принимая во внимание насущную необходимость памяти,Платонс
достаточным основанием назвал ее великою и могущественною богинею [1],-в
моих краях, если хотят сказать о том или ином человеке,чтоонсовершенно
лишен ума, то говорят, что он лишен памяти, и всякий раз, какяпринимаюсь
сетовать на недостаток своей, меня начинают журить и разуверять, как если бы
яутверждал,чтобезумен.Людиневидятразличиямеждупамятьюи
способностью мыслить, и этозначительноухудшаетмоеположение.Ноони
несправедливы ко мне, ибо наопытеустановлено,чтопревосходнаяпамять
весьмачастоуживаетсяссомнительнымиумственнымиспособностями.Они
несправедливы еще и в другом отношении: ничто не удается мне так хорошо, как
бытьвернымдругом,амеждутем,намоемнаречиинеблагодарность
обозначается тем же словом, которым именуют также мою болезнь. Осилемоей
привязанности судят по моей памяти; природный недостаток перерастает,таким
образом, в нравственный. "Он забыл, - говорят в этихслучаях,-исполнить
такую-то мою просьбу и такое-то свое обещание. Он забывает своих друзей.Он
не вспомнил, что из любви ко мне ему следовало сказать или сделатьто-тои
то-то и, напротив, умолчать о том-то и том-то". Я,ивсамомделе,могу
легко позабыть то-то и то-то, но сознательно пренебречьпоручением,данным
мне моим другом, - нет, такого со мной не бывает. Пусть ониудовольствуются
моею бедой инепревращаютеевсвоегородаковарство,которомутак
враждебна моя натура.
Кое в чем я все же вижу для себяутешение.Во-первых,вэтомсвоем
недостатке я нахожу существенную опору, борясь с другим, еще худшим, который
легко мог бы развитьсявомне,аименносчестолюбием,ибопоследнее
является непосильным бременем для того, ктоустранилсяотжизнибольшого
света.
Далее, как подсказываютмногочисленныепримерыподобногородаиз
жизни природы, она щедро укрепила во мне другие способности в той же мере, в
какой обездолила в отношении вышеназванной. В самомделе,ведьямогбы
усыпить и обессилить мой ум и мою проницательность, идя проторенными путями,
как это делает целый мир, не упражняя и не совершенствуясвоихсобственных
сил, если бы, облагодетельствованныйхорошеюпамятью,имелвсегдаперед
собою чужие мнения и измышления чужого ума. Кроме того,янемногословенв
беседе, ибо память располагает более вместительнойкладовой,чемвымысел.
Наконец, если бы память была у меня хорошая, я оглушалбысвоейболтовнею
друзей, так как припоминаемые мною предметы пробуждали бы заложенную вомне
способность, худо ли хорошо ли, владеть и распоряжатьсяими,поощряя,тем
самым, и воспламеняя мои разглагольствования. Аэто-сущеебедствие.Я
испытал его лично на деле, в общении с иными из числа моихблизкихдрузей;
по мере того, как память воскрешает перед ними событияиливещисовсеми
подробностями и во всей их наглядности, они до такой степенизамедляютход
своего рассказа, настолько загромождают его никому не нужными мелочами, что,
если рассказ сам по себе хорош, они обязательно убьют его прелесть, еслиже
плох, то вам только и остается, что проклинатьлибовыпавшеенаихдолю
счастье, то есть хорошую память, либо, напротив, несчастье, то есть неумение
мыслить.Правоже,есликторазойдется,томунелегкозавершитьсвои
разглагольствования или оборвать их на полуслове. А ведь нет лучшего способа
узнать силу коня, как испытать его уменье останавливаться сразу и плавно. Но
даже среди дельных людей мне известны такие,которыехотят,данемогут
остановить свой разгон. И, силясь отыскать точку, где бы задержать, наконец,
свойшаг,онипродолжаюттащиться,болтаяиковыляя,точнолюди,
изнемогающие от усталости. Особенно опасны тутстарики,которыесохраняют
память о былых делах, но не помнят о том, что уже много разповторялисвои
повествования. И янеразнаблюдал,каквесьмазанимательныерассказы
становились в устах какого-нибудь почтенного старцанаредкостьскучными;
ведь каждый из слушателей насладился ими, по крайней мере, добрую сотню раз.
Во-вторых, я нахожу для себя утешение также и в том, что моя скверная память
хранит в себе меньше воспоминаний об испытанных мною обидах;какговаривал
один древний писатель [2], мне нужно было бы составить их списокихранить
его при себе, следуявэтомпримеруДария,который,дабынезабывать
оскорблений, нанесенных ему афинянами, велел своему слуге триждывозглашать
всякий раз, как он будет садиться за стол: "Царь, помни об афинянах". Далее:
местности, где я уже побывал прежде,илипрочитанныеранеекнигивсегда
радуют меня свежестью новизны.
Не без основания говорят,чтоктонеочень-тополагаетсянасвою
память, тому нелегко складно лгать.Мнехорошоизвестно,чтограмматики
устанавливают различие между выражениями: "говорить ложно"и"лгать".