Уж лучше бы они всегда лгали: тогда люди зналибы,чтооних
думать. Добавим, что никто не ведет счета их промахам, как бы часты и обычны
они ни были; что же касается предсказаний, оказавшихсяправильными,тоим
придают большое значение именно потому, что они редки и в силу этого кажутся
нам чем-то непостижимым и изумительным. Вот как Диагор, по прозвищуАтеист,
находясь в Самофракии, ответил тому, кто, показав ему в храме многочисленные
дарственные приношения с изображением людей, спасшихся прикораблекрушении,
обратился к нему с вопросом:"Нувот,ты,которыйсчитаешь,чтобогам
глубоко безразличны людские дела, что ты скажешь о стольких людях, спасенных
милосердием?" "Пусть так, - ответил Диагор. - Но ведьтутнетизображений
утонувших, а ихнесравненнобольше".Цицеронговорит,чтомеждувсеми
философами, разделявшими веру в богов,одинКсенофанКолофонскийпытался
бороться с предсказателями разного рода [17].Темменееудивительно,что
иные из наших властителей, как мы видим, все еще придаютзначениеподобной
нелепости, и нередко себе во вред.
Я хотел бы увидеть собственнымиглазамидватакихчуда,каккнигу
Иоахима, аббата из Калабрии, предсказавшего всех будущих пап, их имена иих
облик, и книгу императора Льва, предсказавшеговизантийскихимператорови
патриархов [18]. Но собственными глазами я видел лишь вотчто:вовремена
общественных бедствийлюди,потрясенныесвоиминевзгодами,отдаютсяво
властьсуеверийипытаютсявыискатьвнебесныхзнаменияхпричинуи
предвестие обрушившихсянанихнесчастий.Итаккакмоисовременники
обнаруживают в этом непостижимое искусство и ловкость, я пришел к убеждению,
что, поскольку для умов острых и праздныхэтозанятиенечтоиное,как
развлечение, всякий, кто склоненктакогородаумствованиям,ктоумеет
повернуть их то в ту, то в другую сторону, может отыскать влюбыхписаниях
все, чего бы он ни искал. Впрочем, главное условие успеха таких гадателей-
это темный язык,двусмысленностьипричудливостьпророческихсловес,в
которые авторы этих книгневложилиопределенногосмысластем,чтобы
потомство находило здесь все, чего бы ни пожелало.
"Демон" Сократа [19] был,по-видимому,некимпобуждениемеговоли,
возникавшим помимо его сознания. Вполне вероятно, однако, что в душе,столь
возвышенной, как у него, к тому же подготовленной постояннымупражнениемв
мудрости и добродетели, эти влечения, хотя бы смутные инеосознанные,были
всегда разумными и достойными того, чтобы следовать им.Каждыйвтойили
иной мере ощущал в себе подобного рода властныепобуждения,возникавшиеу
него стремительно и внезапно. Я, который неочень-тодоверяюблагоразумию
наших обдуманных решений, склонен высоко ценить такие побуждения. Нередкоя
и сам их испытывал;онисильновлекуткчему-нибудьилиотвращаютот
какой-либо вещи,-последнееуСократабывалочаще.
Япозволялэтим
побуждениям руководить собою, и это приводило к столь удачнымисчастливым
последствиям, что, право же, в нихможнобылобыусмотретьнечтовроде
божественного внушения.
Глава XII
О СТОЙКОСТИ
Если кто-нибудь пользуется славой человека решительного и стойкого,то
это вовсе не означает, что ему нельзяуклоняться,наскольковозможно,от
угрожающих ему бедствий и неприятностей, а следовательно, иопасаться,как
бы они не постигали его. Напротив, все средства - при условии,чтоонине
бесчестны, - способные оградить нас от бедствий и неприятностей,нетолько
дозволены, но и заслуживают всяческойпохвалы.Чтодостойкости,томы
нуждаемся в ней, чтобы терпеливо сносить невзгоды, скоторыминетсредств
бороться. Ведь нет такой уловки или приема в пользованииоружиемвовремя
боя, которые мы сочли бы дурными, лишь бы они помогли отразитьнаправленный
на нас удар.
Многие весьма воинственные народы применяли внезапноебегствосполя
сражения как одно из главнейших средств добиться победы наднеприятелем,и
они оборачивались к нему спиною с большей опасностью для него, чемеслибы
стояли к нему лицом.
Турки и сейчас еще знают толк в этом деле.
Сократ - у Платона - потешаетсянадЛахесом,определявшимхрабрость
следующим образом: "Неколебимо стоять в строю перед лицом врага". - "Как!-
восклицает Сократ. - Разве было бы трусостью бить неприятеля, отступаяпред
ним?" И в подкрепление своих слов он ссылается на Гомера, восхваляющего Энея
за уменье искусно применять бегство. А после того как Лахет, подумав, должен
был признать, что таков действительно обычай у скифов, да ивообщеувсех
конных воинов, Сократ привел ему в пример еще пехотинцев-лакедемонян, народ,
столь привыкший стойко сражаться в пешем строю: в битве приПлатеях,после
безуспешных попытокпрорватьфалангуперсов,онирешилирассыпатьсяи
податься назад, чтобы, создав, таким образом, видимость бегства, разорвать и
рассеять грозную массу персов, когда те бросятся преследовать их.Благодаря
этой хитрости они добились победы [1].
Относительноскифоврассказывают,будтоДарийвовремяпохода,
предпринятого им с цельюпокоритьэтотнарод,обрушилсянаихцаряс
жестокими упреками за то, что он непрерывно отступает пред ним иуклоняется
от открытого боя. На что Индатирс [2] - таково было имя царя - ответил,что
отступает не из страха пред ним, ибо вообще не боится никогонасвете,но
потому, что таков обычай скифов на войне; ведь у нихнетнивозделываемых
полей, ни городов, ни домов, которые нужно было бы защищать, дабыврагими
не поживился. Однако, добавил он, если Дарию так уж нетерпитсясойтисьс
противником в открытом бою, пусть он приблизится к тем местам, где находятся
могилы предков Индатирса: там он найдет, с кем померяться силами.
И все же, когда оказываешься мишенью для пушек, чтонередкослучается
на войне, считается позорным бояться ядер, поскольку принято думать, чтоот
них все равно не спастись вследствие их стремительности имощи.