Дионисий Старший [7], взяв после продолжительных инапряженныхусилий
Регий [8] и захватив в нем вражеского военачальника Фотона, человека высокой
доблести, упорно защищавшего город,пожелалпоказатьнанемтрагический
пример мести. Сначала он рассказал ему,какзаденьдоэтогоонвелел
утопить его сына и всех его родственников. На это Фитонответил,чтоони,
стало быть, обрели свое счастье на день раньшеего.ЗатемДионнсийвелел
сорвать с него платье, отдать палачам и водить по городу, жестоко ипозорно
бичуя и, сверх того,поносягнуснымииоскорбительнымисловами.Фитон,
однако, стойко сохранялтвердостьиприсутствиедуха;идясгордыми
независимым видом, он напоминал громким голосом, что умирает заблагородное
и правое дело, за то, что не пожелал предать тирану родную страну, игрозил
последнему близкой карой богов. Дионисий, прочитав вглазахсвоихвоинов,
что похвальба поверженного врага и его презрение к их вождю и его триумфу не
тольконевозмущаютих,ночто,напротив,изумленныестольредким
бесстрашием, они начинают проникаться сочувствием к пленнику, готовы поднять
мятеж и даже вырвать его из рук стражи, велел прекратить это мучительствои
тайком утопить его в море.
Изумительносуетное,поистиненепостоянноеивечноколеблющееся
существо - человек. Нелегко составить себе о нем устойчивое иединообразное
представление.ВотпереднамиПомпеи,даровавшийпощадувсемугороду
мамертинцев [9], на которых он перед тем был сильноразгневан,единственно
из уважения к добродетелям и великодушию одногоихсогражданина-Зенона
[10]; последний взял на себя бремя общей вины и просил только о единственной
милости: чтобы наказание понес он один. С другой стороны,человек,который
оказал Сулле гостеприимство, проявив подобную добродетельвПерузии[11],
нисколько не помог этим ни себе ни другим.
А вот нечто совсем противоположное моим предыдущим примерам. Александр,
превосходящий храбростью всех когда-либо жившихнасветеиобычностоль
милостивый к побежденным врагам, завладев послевеличайшихусилийгородом
Газой [12], наткнулся там на вражеского военачальника Бетиса,поразительное
искусство и доблесть которого он имел возможность не раз испытатьвовремя
осады. Покинутый всеми, со сломанным мечом и разбитым щитом, весь израненный
и истекающий кровью, Ветис одинпродолжалещебиться,окруженныйтолпой
македонян, теснивших его. Александр, уязвленный тем,чтопобедадосталась
ему столь дорогою ценой, - ибо, помимо большихпотерьвеговойске,его
самого только что дважды ранили, - крикнул ему: "Ты умрешь, Бетис,нетак,
как хотел бы. Знай: тебе придется претерпеть все виды мучений,какиеможно
придумать для пленника". Бетис не только сохранял полную невозмутимость,но
больше того, с вызывающим и надменным видом молча внимал этим угрозам. Тогда
Александр, выведенный из себя его гордымиупорныммолчанием,продолжал:
"Преклонил ли он колени, слетела ли с его уст хоть одна-единственная мольба?
Но поверь мне, я преодолею твое безмолвие и, если я немогуисторгнутьиз
тебя слово, то исторгну хотя бы стоны".
Александр, уязвленный тем,чтопобедадосталась
ему столь дорогою ценой, - ибо, помимо большихпотерьвеговойске,его
самого только что дважды ранили, - крикнул ему: "Ты умрешь, Бетис,нетак,
как хотел бы. Знай: тебе придется претерпеть все виды мучений,какиеможно
придумать для пленника". Бетис не только сохранял полную невозмутимость,но
больше того, с вызывающим и надменным видом молча внимал этим угрозам. Тогда
Александр, выведенный из себя его гордымиупорныммолчанием,продолжал:
"Преклонил ли он колени, слетела ли с его уст хоть одна-единственная мольба?
Но поверь мне, я преодолею твое безмолвие и, если я немогуисторгнутьиз
тебя слово, то исторгну хотя бы стоны". И распаляясь все больше и больше, он
велел проколоть Бетису пятки и, привязав его к колеснице,волочитьзанею
живым, раздирая, таким образом, и уродуя его тело. Случилосьлиэтоиз-за
того, что Александр утратил уважение к доблести, так как она быладлянего
делом привычным и не вызывала в нем восхищения? Или быть может, он настолько
высоко ценил собственную, что не мог с высоты своего величия видеть в другом
нечто подобное, не испытывая ревнивого чувства? Или же свойственнаяемуот
природы безудержность гнева не могла стерпеть чьего-либосопротивления?И,
действительно, если бы она могла быть обуздана, она была быобуздана,надо
полагать, при взятии и разорении Фив [13], когда у него на глазах было самым
безжалостным образом истреблено столько отважныхлюдей,потерявшихвсеи
лишенных возможности защищаться. Ведь тогда по его приказу было убито добрых
шесть тысяч, причем никого из них не видели бегущим или умоляющим опощаде;
напротив, всякий, бросаясь из стороны в сторону, искал случая столкнуться на
улице с врагом-победителем, навлекая на себя таким путем почетную смерть. Не
было никого, кто бы, даже изнемогая от ран,непыталсяизпоследнихсил
отметить за себя и во всеоружииотчаяньянайтиутешениевтом,чтоон
продает свою жизнь ценою жизникого-нибудьизнеприятелей.Ихдоблесть,
однако, не породила в нем никакого сочувствия,инехватилоцелогодня,
чтобы утолить его жажду мщения. Эта резня продолжалась до тех пор,покане
пролилась последняя капля крови; пощажены были лишь те,ктонебралсяза
оружие, а именно: дети, старики, женщины, дабы доставить победителю тридцать
тысяч рабов.
Глава II
О СКОРБИ
Я принадлежу к числу тех, кто наименее подвержен этомучувству.Яне
люблю и не уважаю его, хотявесьмир,словнопоуговору,окружаетего
исключительным почитанием. В егоодеяниеобряжаютмудрость,добродетель,
совесть - чудовищный и нелепый наряд! Итальянцыгораздоудачнееокрестили
этим же словом коварство и злобу. Ведьэто-чувство,всегдаприносящее
вред, всегда безрассудное, а также всегдамалодушноеинизменное.Стоики
воспрещают мудрецу предаваться ему.
Существует рассказ, что Псамменит, царь египетский, потерпевпоражение
и попав в плен к Камбизу [1], царюперсидскому,увиделсвоюдочь,также
ставшую пленницей, когда она, посланная заводой,проходиламимонегов
одеждах рабыни.