Quid brevi fortea iaeulamur aevo Multa?
{К чему нам в быстротечной жизни дерзко домогаться столь многого?[25]
(лат).}
Ведь забот у нас и без того предостаточно. Один сетует не столькодаже
на самую смерть, сколько на то, что она помешает ему закончитьсблестящим
успехом начатое дело; другой - что приходится переселяться на тотсвет,не
спев устроить замужество дочери или проследить за образованиемдетей;этот
оплакивает разлуку с женой, тот - с сыном, так как в нихбылаотрадавсей
его жизни.
Что до меня, то я, благодарение богу, готов убраться отсюда, когдаему
будет угодно, не печалуясь ни о чем, кроме самой жизни,еслиуходизнее
будет для менятягостен.Ясвободенотвсякихпут;янаполовинууже
распрощался со всеми, кроме себясамого.Никогдаещенебылочеловека,
который был бы так основательно подготовлен ктому,чтобыуйтиизэтого
мира, человека, который отрешился бы от него так окончательно, как, надеюсь,
это удалось сделать мне.
Miser, о miser, aiunt, omnla ademit
Una dies infesta mihi tot praemia vitae.
{О я несчастный, о жалкий! - восклицаютони.-Одингорестныйдень
отнял у меня все дары жизни [28] (лат).}
А вот слова, подходящие для любителя строиться:
Manent opera interrupta, minaeque
Murorum ingentes.
{Работы остаются незавершенными, инезаконченывысокиезубцыстен
[27](лат).}
Не стоит, однако, в чем бы то ни было загадывать так далеко вперед или,
во всяком случае, проникаться столь великою скорбью из-за того, что тебене
удастся увидеть завершение начатого тобой. Мы рождаемся для деятельности:
Cum moriar, medium solvar et inter opus.
{Я хочу, чтобы смерть застигла меня посреди трудов [28] (лат).}
Я хочу, чтобы люди действовали, чтобы оникакможнолучшевыполняли
налагаемые на них жизнью обязанности, чтобы смерть застигла меня за посадкой
капусты, но я желаю сохранить полное равнодушие и к ней,и,темболее,к
моему не до конца возделанному огороду. Мне довелось видеть одно умирающего,
который уже перед самой кончиной не переставал выражать сожаление, чтозлая
судьба оборвала нить составляемой им истории на пятнадцатом или шестнадцатом
из наших королей.
Illud in his rebus nec addunt, noc tibi earum
Iam desiderium rerum super insidet una.
{Но вот чего они не добавляют: зато нет у тебя больше истремленияко
всему тому после смерти [29] (лат).}
Нужно избавиться от этих малодушных и гибельных настроений.Иподобно
тому, как наши кладбища расположены возле церквей или в наиболеепосещаемых
местахгорода,дабыприучить,каксказалЛикург,детей,женщини
простолюдинов не пугаться при виде покойников, а также,чтобычеловеческие
останки, могилы и похороны, наблюдаемыенамиизоднявдень,постоянно
напоминали об ожидающей нас судьбе,
Quin etiam exhilarare viris convivia caede
Mos olim, et miscere epulis spectacula dira
certantum ferro, saepe et super ipsa cadentum
Pocula respersis non parco sanguine mensis;
{Былвстаринуумужейобычайоживлятьпирысмертоубийствоми
примешивать к трапезе жестокое зрелище сражающихся, которые падали инойраз
среди кубков, поливая обильно кровью пиршественные столы [30] (лат).
}
подобнотакжетому,какегиптяне,поокончаниипира,показывали
присутствующим огромное изображение смерти, причем державший еговосклицал:
"Пей и возвеселись сердцем, ибо, когда умрешь, ты будешь таким же", так ия
приучал себя не только думать о смерти, но и говорить о ней всегда ивезде.
И нет ничего, что в большей мере привлекало б меня, чемрассказыосмерти
такого-то или такого-то; что они говорили при этом, каковы были их лица, как
они держали себя; это же относится и к историческим сочинениям, в которыхя
особенно внимательно изучая места, где говорится о том же. Это видно хотя бы
уже из обилия приводимых мною примеров и из тогонеобычайногопристрастия,
какое я питаю к подобным вещам. Если бы я был сочинителем книг,ясоставил
бы сборник с описанием различных смертей,снабдивегокомментариями.Кто
учит людей умирать, тот учит их жить.
Дикеарх [31] составил подобную книгу, дав ей соответствующееназвание,
но он руководствовался иною, и притом менее полезной целью.
Мнескажут,пожалуй,чтодействительностьмногоужаснеенаших
представлений о ней и что нет настолько искусного фехтовальщика, которыйне
смутился бы духом, когдаделодойдетдоэтого.Пустьсебеговорят,а
все-таки размышлять о смерти наперед - это, без сомнения, вещьполезная.И
потом, разве это безделица - идти до последней черты без страха и трепета? И
больше того: сама природа спешит нам на помощь и ободряет нас. Если смерть -
быстрая и насильственная, у нас нет времени исполнитьсястрахомпреднею;
если же она не такова, то, насколько я мог заметить, втягиваясь понемногув
болезнь,явместестемначинаюестественнопроникатьсяизвестным
пренебрежением к жизни. Я нахожу, что обрестирешимостьумереть,когдая
здоров, гораздо труднее, чем тогда, когда меня треплет лихорадка.Поскольку
радости жизни не влекут менябольшестакоюсилою,какпрежде,ибоя
перестаю пользоваться ими и получать от них удовольствие, - ясмотрюина
смерть менее испуганными глазами. Это вселяет в меня надежду, что чем дальше
отойду я от жизни ичемближеподойдуксмерти,темлегчемнебудет
свыкнуться с мыслью, что одна неизбежно сменит другую. Убедившись намногих
примерах в справедливости замечания Цезаря, утверждавшего, что издалека вещи
кажутся нам нередко значительно большими, чемвблизи,яподобнымобразом
обнаружил,что,будучисовершенноздоровым,ягораздобольшебоялся
болезней, чем тогда, когда они давали знать о себе: бодрость, радостьжизни
иощущениесобственногоздоровьязаставляютменяпредставлятьсебе
противоположное состояние настолько отличным от того, в котором япребываю,
что я намного преувеличиваю в своем воображениинеприятности,доставляемые
болезнями, и считаю их более тягостными, чем оказывается в действительности,
когда они настигают меня. Надеюсь, что и со смертью дело будетобстоятьне
иначе.
Рассмотрим теперь, как поступает природа, чтобы лишить насвозможности
ощущать, несмотря на непрерывные перемены к худшему и постепенноеувядание,
котороевсемыпретерпеваем,иэтинашипотериинашепостепенное
разрушение.