).}
Нечаянная радость или удовольствие также ошеломляют нас.
Ut me conspexit venientem, et Troia circum
Arma amens vidit, magnis exterrita monstris,
Diriguit visu in medio, calor ossa reliquit,
Labitur, et longo vix tandem tempore fatur.
{Едва она заметила, что я подхожу, и увидела, в изумлении, вокругменя
троянских воинов, - устрашенная великим чудом, она обомлела;жизненныйжар
покинул ее кости; она падает и лишь спустя долгое время молвит [13] (лат.).}
Кроме той римлянки, которая умерла от неожиданной радости, увидев сына,
возвратившегося после поражения при Каннах[14],кромеСофоклаитирана
Дионисия, скончавшихсятакжеотрадости,кроме,наконец,Тальвы[15],
умершего на острове Корсике по прочтении письма,извещавшегоодарованных
ему римским сенатом почестях,мырасполагаемпримером,относящимсяик
нашему веку: так, папа Лев X, получив уведомление о взятии Милана,чегоон
так страстно желал, ощутил такой приливрадости,чтозаболелгорячкойи
вскоре умер [16]. И чтобы привести ещеболеепримечательноесвидетельство
человеческой суетности,укажемнаодинслучай,отмеченныйдревними,а
именно, что Диодор Диалектик [17] умервовремяученогоспора,таккак
испытал жгучий стыд перед своими учениками и окружающими, не сумевотразить
выставленный против него аргумент.
Что до меня, то я не слишком подвержен подобнымнеистовствамстрасти.
Меня не так-то легко увлечь - такова уж моя природа; ктомуже,благодаря
постоянному размышлению, я с каждым днем все более черствею и закаляюсь.
Глава III
НАШИ ЧУВСТВА УСТРЕМЛЯЮТСЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ НАШЕГО "Я"
Те, которые вменяют людям в вину их всегдашнее влечениекбудущемуи
учат хвататься за блага, даруемые намнастоящим,иниочембольшене
помышлять, - ибо будущее еще менее внашейвласти,чемдажепрошлое,-
затрагивают одно из наиболее распространенных человеческих заблуждений, если
только можно назвать заблуждением то, к чему толкает нас, дабы мы продолжали
творить ее дело, сама природа; озабоченная в большей мере тем, чтобы мы были
деятельны, чем чтобы владели истиной, она внушает нам среди многих другихи
эту обманчивую мечту. Мы никогда не бываем у себя дома, мы всегдапребываем
где-то вовне. Опасения, желания, надежды влекут к будущему; онилишаютнас
способности воспринимать и понимать то, чтоесть,поглощаянастем,что
будет хотя бы даже тогда, когда нас самих больше не будет.Calamitosusest
animus futuri anxius. {Несчастнадуша,исполненнаязаботобудущем[1]
(лат.).}
Вот великая заповедь, которую часто приводит Платон: "Делай свое дело и
познай самого себя" [2]. Каждая из обеих половин этойзаповедивключаетв
себе и вторую половину ее и,такимобразом,охватываетвеськругнаших
обязанностей. Всякий, кому предстоит делать дело, увидит, чтопреждевсего
он должен познать, что он такое и на что он способен.
Всякий, кому предстоит делать дело, увидит, чтопреждевсего
он должен познать, что он такое и на что он способен. Ктодостаточнознает
себя, тот не посчитает чужого дела своим, тотбольшевсеголюбитсебяи
печется о своем благе, тот отказывается от бесполезныхзанятий,бесплодных
мыслей и неразрешимых задач. Ut stultitia, etsi adepta estquodconcupivit
nunquam se tamen satis consecutam putat: sic sapienta semper eo contenta est
quod adest, neque eam unquam sui poenitet. {И если глупость, дажедостигнув
того, чего она жаждала, все же никогда не считает, что приобрела достаточно,
то мудрость всегда удовлетворена тем, что есть, иникогданедосадуетна
себя [3](лат.).}
Эпикурсчитает,чтомудрецнедолженпредугадыватьбудущееи
тревожиться о нем.
Средиправил,определяющихнашеотношениекумершим,наиболее
обоснованным, на мой взгляд, являетсято,котороепредписываетобсуждать
деяния государей после их смерти. Они - собратья законов, если только неих
господа. И поскольку правосудие не имело власти над ними, справедливо, чтобы
онообрелоеенадихдобрымименеминаследственнымдостояниемих
преемников: ведь и то и другое мы нередко ценим дорожежизни.Этотобычай
приносит большую пользу народам,которыеегособлюдают,атакжекрайне
желателен для всякого доброго государя, имеющего основание жаловаться, что к
его памяти относятся точно так же, как к памяти дурных государей. Мы обязаны
повиноваться и покорятся всякому без исключения государю, так каконимеет
на это бесспорное право; но уважать и любить мы должны лишь его добродетели.
Так будем же ради порядка испокойствиявгосударстветерпеливосносить
недостойных межними,будемскрыватьихпороки,будемпомогатьсвоим
одобрением даже самым незначительным их начинаниям, пока их власть нуждается
в нашей поддержке. Но лишь только нашимвзаимоотношениямснимиприходит
конец, нет никаких оснований ограничиватьправасправедливостиисвободу
выражения наших истинных чувств, отнимая тем самым у добрых подданныхславу
верных и почтительных слуг государя,чьинедостаткибылиимтакхорошо
известны, и лишая потомство столь поучительного примера. Иктоизчувства
личной благодарности за какую-нибудь оказанную емумилостьпревозноситне
заслуживающего похвалы государя, тот, воздавая ему справедливость в частном,
делает это в ущерб общественной справедливости. Прав Тит Ливии, говоря,что
язык людей, выросших под властью монарха, исполненугодливостиисуетного
притворства; каждый расхваливает своего повелителя,каковбыоннибыл,
приписывая ему высшую степень доблести и царственного величия [4].
Быть может, некоторые и осудят дерзкую отвагу тех двух воинов,которые
не побоялись бросить Нерону в лицо все, что они о нем думали. Первый изних
на вопрос Нерона, почему он желает ему зла, ответил: "Я былпредантебеи
любил тебя, пока ты заслуживал этого; но после того, как ты убил своюмать,
как ты стал поджигателем, скоморохом, возницею на ристалищах, я возненавидел
тебя, ибо чего же другого ты стоишь?" Второй же, когда ему был задан Нероном
вопрос, почему он замыслил его убить, сказал на это в ответ: "Потому, чтоя
не видел другого способа пресечь твои бесконечные злодеяния".