Подобнойжеуловкойвоспользовалсяодиних
посол, который был направлен ими к афинянам стем,чтобыдобитьсяотмены
какого-то изданного этими последними распоряжения. Когда Перикл [44] в ответ
сослался на то, что строжайшим образом запрещается убирать доску, на которой
начертанкакой-нибудьзакон,посолпредложилповернутьдоскуобратною
стороной, так как это, во всяком случае, не запрещается. Это то, наконец, за
чтоПлутархвоздаетхвалуФилопемену:рожденныйповелевать,онумел
повелеватьнетолькосогласносзаконами,но,вслучаеобщественной
необходимости, и самими законами [45].
Глава XXIV
ПРИ ОДНИХ И ТЕХ ЖЕ НАМЕРЕНИЯХ ВОСПОСЛЕДОВАТЬ МОЖЕТ РАЗНОЕ
Жак Амио [1], главныйпридворныйсвященникираздавательмилостыни
французского короля, рассказал мне как-то про одного нашего принца [2](кто
другой, а этотбылнашсголовыдопят,даромчтопопроисхождению
чужеземец) нижеследующую, делающую ему честь историю. Вскоре после того, как
начались наши смуты, во время осады Руана [3]королева-мать[4]известила
этого принца, что на его жизнь готовится покушение, причем в письме королевы
точно указывалось, кто должен его прикончить. Это был один не тоанжуйский,
не то менский дворянин, который постоянно посещал дом принца.Принцникому
не сказал об этом предупреждении. Но, прогуливаясь на следующий день на горе
святой Екатерины, откуда бомбардировали Руан (ибо в ту пору мы его осаждали)
вместе с вышеназванным главным раздавателем милостыни и одним епископом,он
заметил этого дворянина, которого знал в лицо, и велел, чтобы его позвалик
нему. Когда тот предстал перед ним, принц, видя, что он побледнел идрожит,
ибо совесть его была нечиста, сказал ему следующее: "Господинтакой-то,вы
догадываетесь, конечно, чего я хочу от вас; это написано на вашем лице.Вам
следует признаться во всем, ибо я настолько осведомлен ввашемделе,что,
пытаясь отпереться, вы только ухудшите свое положение. Вы отличнознаетео
том-то и том-то (тут он выложил ему решительновсе,вплотьдомельчайших
подробностей, касающихсязаговора).Такнеиграйтежесвоейжизньюи
расскажите всю правду о своем умысле". Когда бедняга окончательно понял, что
он пойман с поличным и что от этого никуда не уйти (ибоихзаговороткрыл
королеве один из его сообщников), ему ничегодругогонеоставалось,как,
сложив умоляюще руки, просить принца о милости и пощаде; и он ужеготовился
пасть ему в ноги, но тот, удержав его, продолжал таким образом: "Послушайте:
обидел ли я вас когда-нибудь? Преследовал ли я кого-нибудь извашихдрузей
своей ненавистью? Всего три недели, какязнакомсвами;чтожемогло
побудить вас покуситься на мою жизнь?"Дворянин,запинаясь,ответил,что
никаких особых причин у него не было, но что он руководствовалсяинтересами
своей партии; его убедили, будто уничтожение столь могущественного врагаих
веры, каким бы способом оно ни было выполнено, будет делом, угодным богу. "А
я, - продолжал принц, - хочу показать вам, насколько вера, которую ясчитаю
своей, незлобивее той, которой придерживаетесь вы.
"А
я, - продолжал принц, - хочу показать вам, насколько вера, которую ясчитаю
своей, незлобивее той, которой придерживаетесь вы.Вашаподалавамсовет
убить меня, даже не выслушав, хотя я ничем не обидел вас;мояжетребует,
чтобы я даровал вам прощение,хотявыполностьюизобличенывтом,что
готовились злодейски прикончить меня, не имея к этому ни малейших оснований.
Ступайте же прочь, убирайтесь и чтоб я вас здесь больше не видел. И есливы
обладаете хоть крупицей благоразумия, принимаясь за дело, выбирайтесебев
советники более честных людей".
Император Август, находясь в Галлии, получилдостоверноесообщениео
составленном против него Луцием Циннойзаговоре;решивпокаратьего,он
велел вызвать своих ближних друзей на совет, назначив его на следующий день.
Ночь наканунесоветаонпровел,однако,чрезвычайнотревожно,мучимый
мыслью, что обрекает на смерть молодого человека хорошегорода,племянника
прославленного Помпея. Сетуя на трудностьсвоегоположения,онперебирал
всевозможные доводы. "Так что же, - говорилон,-неужелинужносказать
себе: пребывай в тревоге и страхе и отпустисвоегоубийцуразгуливатьна
свободе? Неужели допустить, чтобы он ушел невредимым, - он, покусившийсяна
мою жизнь, которую ясберегвстолькихгражданскихвойнах,встольких
сражениях на суше и море? Неужели простить того, кто умыслил не только убить
меня - и когда! после того, что яустановилмирвовсеммире!-нои
воспользоваться мною самим, как жертвой, приносимой богам?" Ибозаговорщики
предполагалиубитьеговтовремя,когдаонбудетсовершать
жертвоприношение. Затем, помолчав некоторое время, онснова,иещеболее
твердым голосом, продолжал, обращаясь к самому себе: "К чему тебе жить, если
столь многие хотят твоей смерти? Где же конец твоему мщениюижестокостям?
Стоит ли твоя жизнь затрат, необходимых для ее сбережения?" Тогдаженаего
Ливия, слыша все эти сетования, сказала ему: "А не может ли жена подать тебе
добрый совет? Поступи так, как поступают врачи: когда обычныелекарстване
помогают, они испытывают те,которыеоказываютпротивоположноедействие.
Суровостью ты ничегонедобился:заСальвидиеномпоследовалЛепид,за
Лепидом - Мурена, за Муреной - Цепион, за Цепионом -Эгнаций.Испытай,не
помогут ли тебе мягкость и милосердие. Цинна изобличен, но прости его - ведь
вредить тебе он больше не сможет, - аэтопослужитквозвеличениютвоей
славы".Августбылоченьдоволен,чтонашелподдержкусвоимдобрым
намерениям. Поблагодарив жену и отменив прежнее приказание осозыведрузей
на совет, он велел призвать к себе только Цинну. Удаливвсехизпокоеви
усадив Цинну, он сказал ему следующее: "Прежде всего, Цинна, яхочу,чтобы
ты спокойно выслушал меня. Давай условимся, что ты не станешь прерыватьмою
речь; я предоставлю тебе возможность в свое время ответить. Ты оченьхорошо
знаешь, Цинна, что я захватил тебя в стане моихврагов,причемтынето
чтобы сделался мне врагом: ты, можно сказать, враг мой от рождения: однако я
пощадил тебя; я возвратил тебе все, что было отнято у тебя и чем ты владеешь
теперь; наконец, я обеспечил тебе изобилие и богатство в такой степени,что
победители завидуют побежденному.