{Так паннонская медведица, рассвирепев от удара копьем, котороеметнул
в нее спомощьюкороткогоремняливиец,изгибаетсякране,вярости
стремится достать вонзившийся наконечник и мечется вокруг древка, убегающего
вместе с нею [8] (лат.)}
Каких только причин ни придумываем мыдляобъяснениятехнесчастий,
которые с нами случаются! За что нихватаемсямы,соснованиемилибез
всякого основания, лишь бы было к чему придраться!Неэтисветлыекудри,
которые ты рвешь на себе, и не белизна этой груди,которуюты,вовласти
отчаянья, бьешьтакбеспощадно,наслалисмертоносныйсвинецнатвоего
любимого брата: ищи виновных не здесь. Ливии, рассказавоскорбиримского
войска в Испании послучаюгибелидвухпрославленныхбратьев[4],его
полководцев, добавляет: Flere omnes repente et offensare capita. {Все тотчас
жепринялисьрыдатьибитьсебяпоголове[5](лат.)}Таков
общераспространенный обычай. И разве неостроумносказалфилософБионо
царе, который в отчаяниирвалнасебеволосы:"Этотчеловек,кажется,
думает, что плешь облегчит его скорбь" в. Кому из нас неслучалосьвидеть,
как жуют и глотают карты, как кусают игральную кость, чтобывыместитьхоть
на чем-нибудь свой проигрыш? Ксеркс велел высечь море-Геллеспонт[7]и
наложить на него цепи, он обрушил на него поток браниипослалгореАфон
вызов на поединок. Кирнанесколькоднейзадержалцелоевойско,чтобы
отомстить реке Гиндзастрах,испытанныйимприпереправечерезнее.
Калигула [8] распорядился снести до основания прекрасный во всехотношениях
дом из-за тех огорчений, которые претерпела в нем его мать.
В молодости я слышал о короле одной из соседних стран, который, получив
от бога славную трепку, поклялся отметить за нее; он приказал, чтобыдесять
лет сряду в его стране не молились богу, не вспоминали о неми,покаэтот
король держит в своих руках власть, даже не верили внего.Этимрассказом
подчеркивалась не столько вздорность, сколькобахвальствотогонарода,о
котором шла речь: оба эти порока связаны неразрывными узами, новподобных
поступкахпроявляется,поправдеговоря,большезаносчивости,нежели
глупости.
Император Август [9], претерпев жестокую бурю на море,разгневалсяна
бога Нептуна и, чтобы отметить ему, приказалнавремяпраздничныхигрв
цирке убрать его статую, стоявшую среди изображений прочих богов. В этом его
можно извинить еще меньше, чем всехпредыдущих,ивсежеэтотпоступок
Августа более простителен, чем то, что случилось впоследствии. Когда до него
дошла весть о поражении,понесенномегополководцемКвинтилиемВаромв
Германии, он стал биться в ярости и отчаяньеголовоюостену,безконца
выкрикивая одно и то же: "О Вар, отдай мне мои легионы!" [1]Нонаибольшее
безумие, - ведь тут примешивается еще икощунство,-постигаеттех,кто
обращается непосредственно к богу или судьбе, словно она может услышать нашу
словесную пальбу; они уподобляются в этом фракийцам, которые, когда сверкает
молния или гремит гром, вступают в титаническуюборьбуснебом,стремясь
тучею стрел образумить разъяренного бога.
Итак, как говорит древнийпоэту
Плутарха:
Когда ты в ярости судьбу ругаешь,
Ты этим только воздух сотрясаешь [11].
Впрочем, мы никогда не кончим, если захотим высказать все, что можно, в
осуждение человеческой несдержанности.
Глава V
ВПРАВЕ ЛИ КОМЕНДАНТ ОСАЖДЕННОЙ КРЕПОСТИ ВЫХОДИТЬ ИЗ НЕЕ ДЛЯ ПЕРЕГОВОРОВ
С ПРОТИВНИКОМ?
ЛуцийМарций,римскийлегат,вовремявойнысПерсеем,царем
македонским, стремясь выиграть время, чтобыпривестивбоевуюготовность
свое войско, затеял переговоры омире,ицарь,обманутыйими,заключил
перемириенанесколькодней,предоставив,такимобразом,неприятелю
возможностьивремявооружитьсяиприготовиться,чтоиповелок
окончательному разгрому Персея [1]. Но случилось так,чтостарцы-сенаторы,
еще хранившие в памятинравысвоихотцов,осудилидействияМарциякак
противоречащие древним установлениям, которые заключались, по ихсловам,в
том, чтобы побеждать доблестью, а не хитростью, незасадамииненочными
схватками, не притворным бегством инеожиданнымударомпонеприятелю,а
также не начиная войны прежде ее объявления, но, напротив, зачастую оповещая
заранее о часе и месте предстоящей битвы. Исходя из этого, они выдалиПирру
его врача, задумавшего предать его, а фалискам - ихзлонамеренногоучителя
[2]. Это были правила подлинно римские, не имеющие ничего общего с греческой
изворотливостью и пуническим вероломством, у каковых народов считалось,что
меньше чести и славывтом,чтобыпобеждатьсилою,анехитростьюи
уловками. Обман, помнениюэтихсенаторов,можетувенчатьсяуспехомв
отдельных случаях, но побежденным считает себя лишь тот, кто уверен, что его
одолели не хитростью и не благодаря случайнымобстоятельствам,авоинской
доблестью, в прямой схватке лицом клицунавойне,котораяпротекалав
соответствии с установленными законами и с соблюдением принятыхправил.По
речамэтихславныхлюдейясновидно,чтоимещенебылоизвестно
нижеследующее премудрое изречение:
dolus an virtus quis in hoste requirat?
{Не все лиравно,хитростьюилидоблестьюпобедилтыврага?[3]
(лат.).}
Ахейцы, рассказывает Полибий, презирали обман и никогда не прибегалик
нему на войне; они ценили победу только тогда, когдаимудавалосьсломить
мужество и сопротивление неприятеля [4]. Eam vir sanctusetsapienssciet
veram esse victoriam, quae salva fide et integra dignitateparabitur,{Муж
праведный и мудрыйсочтетистиннойтолькотупобеду,которуюдоставит
безупречная честность и незапятнанное достоинство[5](лат.).}-говорит
другой римский автор.
Vos ne velit an me regnare hera quldve ferat fors
Virtute experiamur.