Генрих и попалсяна эту
удочку: если можно что-либо получить даром, он не в силах устоять и уж тогда
пьет без удержу. Кроме того, каквсякий убежденный националист, онсчитает
себя завзятым кутилой, который может выпить сколько угодно. На самом деле он
способен выдержатьоченьнемного и пьянеет сразу. Кажется, всего несколько
минут назад он был готов самолично изгнать социал-демократов из рейхстага, а
черезмгновение ужехрапит, раскрыв рот, идаже командой: "Встать,бегом
марш!"-- его не разбудить, особенно еслион,какмы сегодня подстроили,
выпьетводки напустой желудок. Сейчасон благополучно спит вмастерской
Вильке, в одномиз его дубовых гробов, покоясь на мягких опилках. Из особой
осторожности мы не перенеслиГенриха на его собственную постель, так как он
мог бы приэтом проснуться. Сам Вильке сидит этажом ниже, вательенашего
скульптора Курта Баха, и играетс ним в домино -- игру эту оба любят за то,
чтопринейможно оченьдолгодумать. Вместе с тем онидопивают водку,
оставшуюсяпослетого,как Генрих свалилсяс ног,--Вильке потребовал
отдать ему эту бутылку и еще одну непочатую в качестве гонорара.
x x x
За партию гранита, которыймынамеренывырватьуРизенфельда,мы,
конечно,заплатить впередне можем.Таких денег нам сразу несобрать,а
держать их в банкетоже было быбезумием --они растаяли бы, какснегв
июне.Поэтому мы намерены выдать Ризенфельду вексель сроком натри месяца.
Другими словами, мы намерены приобрести гранит почти даром.
Разумеется, Ризенфельд не должен терпеть убыток. Эта акула, плавающая в
море человеческихслез, стремится заработать, каки всякийчестный делец.
Поэтому он должен тотвексель,которыйполучит от нас,дисконтироватьв
своем илинашем банке. Банк констатирует,чтоРизенфельду мы обеспечиваем
кредит втойсумме,которая ввекселе указана, возьмет снегокакой-то
проценти оплатит вексель. Апроцентызаучетмысейчас же Ризенфельду
вернем. Таким образом, он полностью получит деньги за свой гранит, как будто
мыемусразуих отдали. Но и банк ничегона этомнетеряет. Он тутже
передаст вексельгосударственному банку,который тоже выплатит ему деньги,
какбыливыплаченыденьгиРизенфельду.Тольковгосударственном банке
вексель будет лежать,пока неистечетсрок ионне будетпредставлен к
оплате.Наскольконичтожнойокажетсяегоценностьтогда,можносебе
представить!
Всемэтимфокусаммы научились лишь с 1922 года.До того времени мы
работали, как Генрих Кроль, и чутьнеобанкротились.Когдамы распродали
почтивесь свой запаснадгробийи, к нашемуудивлению, ничеговзамен не
приобрели,кромеобесцененныхсчетов вбанкеда несколькихчемоданов с
денежными знаками, которые даже не годились на то, чтобы оклеить стены нашей
конторы,мы решиликакможно скорее продаватьнашипамятникиитут же
приобретать новые материалы, однако инфляциябез трудавсякий раз обгоняла
нас.
Проходило слишком много времени, пока мы получали деньги с покупателей,
акурс денег падал так быстро,что даже самая выгодная сделка приводилак
убыткам.Итолько когдамы сталиплатить векселями,нам удается кое-как
держаться. Даи сейчас заработок наш очень ничтожен;но хватает хотя бы на
жизнь. Подобнымжеобразомв Германии финансируется каждое предприятие, и
государственный банк вынужден печатать все больше бумажных денег, вследствие
чего курс падает все стремительнее. Но правительствуэто,видимо,тоже на
руку-- такимобразом оноосвобождаетсяотвсехсвоихгосударственных
долгов. Разоряются при этом люди, оказавшиеся не в состоянии оплачивать свои
покупкивекселями,люди,имеющиекакую-тособственностьивынужденные
продавать ее, мелкие торговцы, рабочие, рантье, чьисбережения и банковские
кредитытают на глазах,чиновники ислужащие,существующие на заработную
плату, на которую уженельзя купить даже пары новых башмаков. Анаживаются
на всемэтомспекулянты, валютные магнаты, иностранцы-- они за несколько
долларов,крон илизлотыхмогут приобретать все, чтоугодно,-- а также
крупныепредприниматели, фабриканты ибиржевыедельцы,акции иценности
которых растутбезгранично.Эти всеприобретают чуть не даром. Происходит
грандиозная распродажа честныхдоходов, сбережений,порядочности.Хищники
кружат повсюду, и только тот, кто имеет возможность делатьдолги, спасается
от них. Они исчезают сами собой.
x x x
Именно Ризенфельд всему этому научил нас в последнюю минуту перед нашим
банкротствоми сделал тожепаразитами великого разорения. Он принял от нас
первыйтрехмесячный вексель, хотямытогдаи не смоглибы гарантировать
проставленнуютам сумму. Но Оденвэльдский завод обеспечивал вексель, иэто
решало дело. А мы были, конечно, глубоко благодарны Ризенфельду.
И когда онприезжал в Верденбрюк, мыстарались развлекать его, словно
он индийский раджа, --насколько в Верденбрюке вообще можно развлечь раджу.
Курт Бах, наш скульптор, написалегопортретв красках, мы вставили его в
стильнуюрамку,которуюпозолотилинастоящимзолотом,иторжественно
преподнесли ему. Но портретегоне порадовал:Курт сделал егопохожим на
кандидатаисвященника, а на него-то наш гость походитьотнюдь не желает.
Наоборот, ему хочется производить впечатление загадочного соблазнителя, и он
считает, чтоимеет такой вид,--разительныйпримерсамообольщенияпри
торчащем вперед брюшке икоротких кривыхножках.Но кого неподдерживает
самообольщение! Разве ия, при самых заурядных способностях, не лелею мечту
-- особенно по вечерам, -- что достигну большего иблагодаря развитию моего
талантанаконец найдуиздателя для моихпроизведений? И кто первый бросит
камнем вкривыеноги Ризенфельда,особенноеслиони, чтов нашевремя
особенно важно, прикрыты брюками из настоящего английского сукна!
-- Что мыснимбудемделать,Георг? --спрашиваю я. -- У нас нет
никакихразвлечений!ПростойпопойкойРизенфельданеублажишь.