Мы от души любимиуважаеммадамИзабеллу,дорогуюнашу
родственницу, которой кое-кто изприсутствующихздесьпомогаливерно
служил. Но ее притязания,закоторыевытаксамоотверженноборетесь,
просто неприемлемы. А как ваше мнение, мессиры? - закончил он, призываяв
свидетели пэров.
Вответпослышалсяодобрительныйгулголосов,игорячеепрочих
откликнулись герцог Бурбон, граф Блуа, архиепископы Реймский и Бовэзский.
Но Орлетон держал про запасещенеодноразящееоружиеЕслидаже
допустить, чторечьсейчасидетнетолькоорегентстве,нотакже,
возможно, и о французской. короне, если даже допустить, чтомынебудем
оспаривать принятый ранее закон, в силу коего женщины неимеютправана
французский престол, что ж, тогда он поддерживает своитребованиянеот
имени королевы Изабеллы, но от имени ее сынаЭдуардаIII,единственного
потомка мужеска пола по прямой линии от Капетингов.
- Но если женщина не может взойти на престол, то тем паче не можетона
этот престол передать! - заметил Филипп Валуа.
- Почему же, ваше высочество? Разве французские короли рождаются неот
женщины?
Этот ловкий выпад вызвал кое у кого улыбку. А самвеликолепныйФилипп
потерял дар речи. В конце концов, этот невзрачныйанглийскийепископне
так уж неправ! Тот весьма туманный обычай,накоторыйссылались,когда
решался вопрос о наследнике Людовика X, с тех пор неприменялся.Иесли
рассуждать здраво, то коль скоро три брата сменяли друг друга на престоле,
не имея потомства мужеска пола, то почему бы теперь на престолневзойти
сыну здравствующей ныне сестры этих королей, а не какому-то их двоюродному
брату?
ГрафГеннегау,допоследнейминутыбывшийнасторонеВалуа,
призадумался, поняв, какая нежданнаяудачаможетвыпастьнадолюего
дочки.
А старик коннетабльГошесморщинистыми,какучерепахи,веками,
приставив ладонь рожком к уху, допытывался у своего соседа Миля де Нуайе:
- О чем это там? Что они говорят?
Слишком сложно итуманноотстаиваливсесвоюправоту,иэтоего
раздражало. Вот уже двенадцать лет как он твердо держался своегопрежнего
мнения о правах престолонаследия женщин. И впрямь именноонпровозгласил
салический закон, сумев объединить вокруг себя пэров ибросивзнаменитую
фразу: "Негоже лилиям прясть;Францияслишкомблагородноекоролевство,
чтобы стать угодьем женщин".
Но Орлетон не умолкал, все еще надеясь тронутьслушателей.Онумолял
пэров незабывать,чтонынепредставляетсяредчайшийслучай,какой,
возможно, никогда, более не повторится в веках, объединить оба государства
в единую державу. Ибо именно в этом изаключалсяегозаветныйзамысел.
Конец вечным распрям; конецвесьманеопределеннымклятвамвассаловна
верность своему ленному сеньору; конецвойнамвАквитании,откоторых
страждут обе страны;конецбессмысленномукоммерческомусоперничеству,
из-за которого кипит вся Фландрия! Единый и неделимый народ по обе стороны
моря.
Конец вечным распрям; конецвесьманеопределеннымклятвамвассаловна
верность своему ленному сеньору; конецвойнамвАквитании,откоторых
страждут обе страны;конецбессмысленномукоммерческомусоперничеству,
из-за которого кипит вся Фландрия! Единый и неделимый народ по обе стороны
моря. Разве вся английская знать не французского корня?Развеприобоих
дворах не принят французский язык? Развемногиефранцузскиесеньорыне
унаследовали угодий в Англии, равно как английские баронывладеютсейчас
землями во Франции?
- Что ж, давайте нам Англию, мынеоткажемся,-насмешливозаметил
Филипп Валуа.
Коннетабль Гоше де Шатийон, приставив ухо прямо к губам МилядеНуайе
внимательно слушал пересказ речи Орлетона и наливался краскойгнева.Как
так? Английский корольжелаетстатьрегентом?Азатемемуикорону
подавай! Выходит, что он, Гоше, зря потел под беспощадным солнцем Гаскони,
зря месил непролазную грязь на севере страны, сражаясьсэтимидрянными
фламандскими суконщиками, которых всегда поддерживала Англия, значит,зря
погибло столькодоблестныхрыцарей,зряистраченостолькоподатейи
налогов - значит, всеэто,выходит,никчему?Данаднимипросто
издеваются!
Даже но потрудившись подняться с места, он крикнул хоть и стариковским,
но все еще мощным голосом, охрипшим от гнева:
- Никогда Франция не будет английской, и тут уж неважно, идетлиречь
об особах мужеского или женского пола, и не время выяснять, передаетсяли
корона через чрево или нет! А потомуФранциянебудетанглийской,что
бароны этого не потерпят! За мной, Бретань! За мной, Блуа! За мной, Невер!
За мной, Бургундия! Да как выможетедажеслушатьтакое?Унасесть
король, которого завтра предадут земле, это уже шестого на моей памяти,и
все они водили под своими знаменами войска против Англии или тех, кого она
поддерживала. У того, кто правит Францией, должна течь в жилах французская
кровь. И хватит вам слушать такие вздоры,даведьмойконьитотбы
расхохотался...
Он скликал Бретань, Блуа, Бургундию все тем же громкимголосом,каким
некогда скликал военачальников, готовясь к бою.
- Даю вам по праву старейшего добрый совет: пусть граф Валуа, как самый
близкийктронучеловекбудетрегентом,хранителемиправителем
государства.
И он поднял руку, как бы желая подчеркнуть важность своих слов.
- Хорошо сказано! - поторопилсяодобритьстарикаРоберАртуа,тоже
вскинув свою огромную ручищуиприглашаявзглядомсторонниковФилиппа
последовать его примеру.
Теперь он чуть ли не с раскаянием думал, что по егонастояниюстарика
коннетабля обошли в королевском за вещании.
- Хорошо сказано! -хоромподхватилизанимгерцогиБурбонскийи
Бретонский,графдеБлуа,графФландрский,графд'Эвре,епископы,
сановники государства и граф Геннегау.
Маго Артуа вопросительно взглянула на герцога Бургундского, но, увидев,
что он тоже поднял руку, быстро подняла свою, боясь остаться последней.