– Нет, нет, Гонзага, так нельзя. Скажите ему… Нет, я буду вести допрос сама. Мессер Фортемани, вы обвиняетесь в очень серьезном преступлении.
Мессер Гонзага нанял вас и ваших людей по моей просьбе, вам доверили должность капитана, дабы, командуя ими на моей службе, вы обеспечивали
порядок, послушание и дисциплину. Вместо этого вы стали зачинщиком утренней свары, едва не приведшей к смерти ни в чем не повинного человека, к
тому же моего гостя. Что вы можете на это ответить?
– Зачинщиком я не был, – пробурчал Фортемани.
– Пусть так, но делалось все с вашего одобрения, и вы сами приняли участие в этой жестокой забаве вместо того, чтобы остановить ее, как требовал
ваш долг. То есть ответственность падает на вас, моего капитана.
– Парни они горячие, необузданные, но преданные, – оправдывался Фортемани.
– Насчет их необузданности вы правы, – неодобрительно кивнула Валентина. – Вы, надеюсь, помните, что уже дважды мессеру Гонзаге предоставлялся
случай предостеречь вас. Обе проведенные в стенах замка ночи ваши люди пьянствовали, играли в кости, а раз или два поднимался жуткий шум, и мне
уже казалось, что они режут друг другу глотки. Мессер Гонзага указывал вам, что с ними надобно быть построже, но вы не вняли его совету. И
полагаю, выпитое накануне вино в немалой степени способствовало их безобразному поведению сегодня утром.
Последовала пауза. Эрколе Фортемани стоял с поникшей головой, вроде бы задумавшись, а Франческо обратил полный восхищения взор на юную девушку с
нежными карими глазами, восторгаясь величием ее души.
Гонзага же впился глазами в Фортемани, ожидая ответа.
– Мадонна, – заговорил таки гигант, – а чего вы могли ожидать от этого люда? И мессер Гонзага понимал, что просит меня нанять отнюдь не ангелов,
ибо и ваши действия не ограничены рамками закона. Что до их пьянства да горячности, покажите мне солдат, лишенных этих недостатков. Если они
трезвенники и послушны, как телки, не будет от них толку и на поле боя. А откуда, кстати, взялось вино? Его привез с собой мессер Гонзага.
– Ты лжешь, пес! – взвился тот. – Вино предназначается для стола мадонны, а не для солдат.
– Однако они добрались до него, да оно, может, и к лучшему. Вода в животе не придает мужчине храбрости. Да и невелик этот грех, мадонна, – вновь
обратился Фортемани к Валентине. – А мои люди докажут вам свою преданность, когда дело дойдет до схватки. Да, называя их собаками, вы недалеки
от истины, но они – мастифы note 27, каждый из них, и готовы отдать за вас сто жизней, если б им даровал столько наш Создатель.
– Жизнь то у них одна, – возразил Гонзага, – и не похоже, чтобы кто то из них жаждал расстаться с ней ради мадонны.
– Вы ошибаетесь! – с жаром воскликнул Фортемани. – Дайте им командира, способного держать их в узде, поощрять и направлять, и они выполнят любое
ваше желание.
– Вот сейчас вы коснулись главного, – вставил Гонзага. – Вы доказали нам, что капитан вы никудышный. Вы не справились с возложенными на вас
обязанностями. Проявили неповиновение там, где от вас требовалось подчинение, не только собственное, но и ваших людей. И за это, по моему
разумению, вас надлежит повесить. Не тратьте на него времени, мадонна, – он повернулся к Валентине. – Покажем им, как наказывается своеволие.
– Но, мадонна… – Фортемани заметно побледнел.
Гонзага не дал ему закончить.
– Словами тут не помочь. Вы проявили неповиновение, а потому вас ждет заслуженная кара.
Гигант вновь поник головой, смирившись с неизбежным и не зная, как оправдаться, но неожиданно на помощь ему пришел Франческо.
Гигант вновь поник головой, смирившись с неизбежным и не зная, как оправдаться, но неожиданно на помощь ему пришел Франческо.
– Мадонна, вот тут ваш советник не прав. Обвинение это ложное. Неповиновения не было.
– Как это не было? – она повернулась к графу.
– Видать, у нас появился новый Соломон, – поддакнул Гонзага. – О чем тут говорить, мадонна? Огласите приговор.
– Но подождите, мой добрый Гонзага. Возможно, следует прислушаться к его мнению.
– У вас слишком доброе сердце, – Гонзага махнул рукой, но Валентина уже обратилась к графу и попросила пояснить его последнюю фразу.
– Если бы он поднял руку на вас, мадонна, или Гонзагу или не подчинился отданному одним из вас приказанию, только тогда вы могли обвинить его в
неповиновении. Но ничего такого он не сделал. В том, что избили моего слугу, вина его несомненна, но неповиновение здесь ни при чем, ибо он не
давал слова подчиняться Ланчотто.
Они смотрели на него так, словно он изрекал истины, а не объяснял суть Довольно таки простого конфликта. Гонзага тут же впал в уныние, глаза
Фортемани, наоборот, заблестели надеждой, Валентина кивала, соглашаясь с логикой графа. Спор на том не закончился. Гонзага, кипя злобой,
продолжал бросаться и на Франческо, и на Фортемани. Но Франческо твердо стоял на своем, так что в конце концов Валентина приняла его сторону и
попросила Франческо вынести окончательное решение.
– Вы оказываете мне такую честь, мадонна? – переспросил граф, а Гонзага аж потемнел от гнева.
– Ну разумеется. Судите его по справедливости.
– Мне представляется, что вы сошли с ума, – пробормотал Гонзага, взбешенный тем, что Валентина прислушалась к мнению этого безродного выскочки,
игнорируя его собственное. – Мадонна, вы сами в силах принять решение.
– Пусть будет, как я сказала, дорогой Гонзага, – примирительно молвила Валентина, и Гонзаге не оставалось ничего иного, как подчиниться.
– Развяжите ему руки, а затем оставьте его здесь и выйдите, – приказал Франческо солдатам, и те удалились, а Фортемани изумленно переводил взор
с графа на Валентину.
– А теперь слушайте меня внимательно, мессер Фортемани, – голос Франческо звучал сурово. – Вы поступили трусливо, недостойно солдата, каковым вы
себя почитаете. И за это, полагаю, я уже наказал вас, унизив в глазах ваших подчиненных. А теперь возвращайтесь к ним и постарайтесь вернуть то
уважение, которым должен пользоваться у солдат капитан. И в будущем уже не теряйте его. Пусть это будет вам уроком, мессер Фортемани. Вы сами
едва избежали петли да еще получили подтверждение того, что в трудную минуту ваши солдаты готовы предать вас. Почему это произошло? Да потому
что они не видят в вас своего командира. Скорее, вы для них собутыльник и партнер по игре в кости. Между вами нет необходимой дистанции.
– Господин мой, этот урок я запомню на всю жизнь, – пролепетал преисполненный благодарности гигант.
– Вот и действуйте соответственно. Принимайте командование и призовите ваших солдат к порядку. А мадонна и мессер Гонзага обо всем забудут. Не
так ли, мадонна? Мессер Гонзага?
Здравый смысл и интуиция подсказали Валентине, что действия Франческо куда как разумны и направлены лишь ей во благо. А потому заверила
Фортемани, что более не будет вспоминать о прошлом. Так что Гонзаге пришлось, пусть и с неохотой, присоединиться к ней.
Фортемани низко поклонился, лицо его стало бледным, как мел, тело била дрожь. Он приблизился к Валентине, опустился на колено, смиренно
поцеловал край ее платья.
– Мадонна, вам не придется раскаиваться в вашем милосердии.