Ваш поезд будет возглавлять мой сынФилипп
и наш кузен Робер Артуа.
-Спасибо,дядюшка,большоеспасибо,-проговори"лаКлеменция,
чувствуя, что ее покидают силы. - А сейчас прошу вас, какмилости,дайте
мне помолиться в одиночестве.
Через час во исполнение приказа графа ВалуамирныйВенсеннскийзамок
пробудился ото сна. Из каретных сараев выкатывали повозки;кнутыконюхов
прохаживались по мощным крупам коней; взращенных в Перше.Слугисуетливо
бегали взад я вперед; лучники, отложив в сторону оружие, взялисьпомогать
конюхам. Впервые после кончины короля люди, говорившие чуть ли не шепотом,
обрадовались поводу покричать.Еслибыивпрямькакому-нибудьзлодею
пришла мысль посягнуть на жизнь королевы, врядлиемупредставиласьбы
более благоприятная минута.
А в самом замкеорудовалацелаяармияобойщиков:снималисостен
гобелены, скатывали ковры,выносилипоставцы,столикиикофры.Свита
королевы, еепридворныедамынаспехскладывалисвоипожитки.Первым
поездом рассчитывали отправить двадцатькарет,нопридетсясделатьне
меньше двух ездок, чтобы переправить все это добро.
Клеменция Венгерская в длинном белом одеянии, ккоторомуонаещене
привыкла, бродила по покоям замка в сопровождении верного Бувилля. Повсюду
пыль, запах пота, суетня, похожая на грабеж, - неизбежные спутникилюбого
переезда. Казначей со списком врукахнаблюдалзаупаковкойпосудыи
ценных предметов, которые снесли по его распоряжению в залу и разложили на
полу; здесь были блюда, кувшины для воды, дюжина золоченыхкубков-дар
Людовика Клеменции, а также огромная рака изчистогозолота,содержащая
частицу креста господня, - сооружение столь увесистое, что слуга,кряхтя,
сгибался под его тяжестью, словно и впрямь шел на Голгофу.
В покоях королевы главная кастелянша Эделина, бывшая любовница Людовика
X, еще до его первого брака с Маргаритой, распоряжалась укладкой носильных
вещей.
- К чему... к чему таскать с собой все эти платья, раз все равно мне их
никогда не носить! - проговорила Клеменция.
Да и все эти драгоценности,запертыевтяжелыежелезныелари,эти
перстни, эти редчайшие камни, которые щедро дарилейЛюдовиквдниих
недолгого супружества, и они тоже теперьникчему.Дажетрикороны,
усыпанные изумрудами и жемчугом, слишком массивны, слишком роскошны, ине
подобает вдове носить их. Отныне единственным ее украшением, даитопо
истечении траура, будет гладкий золотой обруч с узором излилий,надетый
поверх белой вуали.
"Вот и я стала белой королевой, как моя бабушка,МарияВенгерская,-
подумала Клеменция. - Но бабушке тогда было больше шестидесяти лет, иона
дала жизнь тринадцати отпрыскам... А мой супруг так никогдаинеувидит
своего..."
- Мадам, - обратилась к ней Эделина, - следоватьлимнезавамиво
дворец? Никаких распоряжений я не получила.
Клеменция взглянула на эту белокуруюкрасавицу,которая,забывсвою
ревность, была ей надежным подспорьем все эти последние месяцы иособенно
во время агонии Людовика.
"Он имел отнеедитяиотнялунеедочку,
заточил ее в монастырь... Неужто и за этот проступок нас караетгосподь?"
Ей казалось, что все злые поступки, совершенныеЛюдовикомдоихбрака,
тяжелым бременем легли ей на плечи и именно ей суждено искупитьихценою
своих собственных мук. Впереди у нее целая жизнь, ислезами,молитвойи
милостыней она успеет испросить у бога прощение за грехи, отягчавшиедушу
Людовика.
- Нет, Эделина, нет, - прошептала она. - Ненадоследоватьзамной.
Пусть хоть кто-нибудь, кто его любил, останется здесь.
И после этих слов,отославдажеверногоБувилля,онаудалиласьв
соседниеапартаменты,гдецарилоспокойствие,единственные,которые
пощадила общая суматоха, в ту самую залу, где скончался ее супруг.
От спущенных занавесей в комнате стоял полумрак.Клеменцияпреклонила
колена у ложа, прижалась губами к парчовому покрывалу.
Вдруг она отчетливо услышала какой-то странный звук, будто кто-то скреб
ногтем по ткани. Ее охватил страх, и страх этот показал королеве, чтоеще
не окончательно угасло в ее душе желание жить. Она застыла на месте, боясь
вздохнуть.Агде-топозадивсеслышалосьэтонепонятноецарапанье.
Клеменция пугливо оглянулась. Это оказался сенешаль де-Жуанвилль, которого
привели в королевскиепокои,издесь,забившисьвуголкомнаты,он
терпеливо ждал отъезда в Париж.
2. КАРДИНАЛ, НЕ ВЕРЯЩИЙ В АД
Июньская ночь начала бледнеть; узенькая серая полоска, прочертившаяна
востоке небосвод, предвещала близкую зарю, скоро она зальет своимсиянием
город Лион.
Был тот час, когда из близлежащих сел тянутся в город повозки с овощами
и фруктами, когда смолкаетуханьесов,несменившеесяещечириканьем
воробьев, и в этот именно час за узкими окошками парадных покоев аббатства
Эне размышлял о смерти кардинал Жак Дюэз.
С юных лет кардинал не испытывал потребности в долгом сне, а с годами и
вовсе разучился спать. Ему вполне хватало трех часов сна.Послеполуночи
он подымался с постели и усаживалсяпередписьменнымприбором.Человек
острого ума, поразительных знаний во всех областях, он писалтрактатыпо
теологии, праву, медицине и алхимии, получившиепризнаниедуховенстваи
ученых мужей того времени.
В ту эпоху, когда любой - будь то последний беднякилимогущественный
владыка -мечталозолотеалхимиков,людимногоговорилиотрудах
кардиналаДюэза,трактующихосозданииэликсиров,способныхвызвать
трансмутацию металлов.
"Для приготовления сего эликсира три вещи потребны, - писал кардиналв
своем труде, озаглавленном "Философический эликсир", -исутьонисемь
металлов, семь элементов и многое прочее...Семьметалловсутьсолнце,
луна, медь, олово, свинец, железо и ртуть; семьэлементовсутьсеребро,
сода,аммиачнаясоль,трехсернистыймышьяк,окисьцинка,магнезия,
марказит; а прочее - ртуть, кровь человеческая, кровь из волос имочи,и
моча должна быть тоже человеческая.