Думаю, господин Моро, вы меня поняли.
- Вполне, сударыня. - Тон его был суров ипри желании в нем можно было
услышатьупрек.-Но даже если предположить,чторасчетверен,выне
принимаетевовниманиесилухарактерамадмуазельдеКеркадьюиее
добродетель.
Графиня де Бальби поджала полные губки, но потом улыбнулась.
- Да. Вы просто образцовыйвлюбленный. Только влюбленный может верить,
что добродетельность его возлюбленной тверже скалы.А я всего лишь женщина,
но именно поэтому я знаю женщин. Я прожила немного подольше васи почти всю
жизнь провела при дворе.Поверьте моему опыту, сударь, с вашей стороны было
бы неблагоразумно полагатьсятолько надобродетель мадмуазель де Керкадью.
Добродетель,какизвестно,этолишьидея.Аидеиформируютсяпод
воздействием окружения,вкоторой живут люди. В данномслучае, мойдруг,
окружение губительно для идей добродетели. Уж поверьте мне на слово.Или по
крайней мере согласитесь, что ничто не губит репутацию женщинывернее,чем
вниманиепринца.Этоттитулокружен романтическим ореоломдаже если его
обладатель глуп и неуклюж. В глазах женщин принцы овеяны романтикой веков, и
этосправедливо даже по отношениюк такоймалоромантической личности, как
наш бедный король Людовик.
- Вы не рассказали мне ничего нового, мадам.
- Ах, верно! -Ееглаза насмешливо блеснули. - Чуть не забыла, что вы
республиканец.
- Не совсем так. Я сторонник конституционной монархии.
-Здесь, в Кобленце,подобныевзглядыпочитаютедвалине худшим
грехом. - Графиня порывисто встала. - Что ж, я сказала все, что хотела. Дело
ваше, как поступить или не поступить дальше.
- Мое и мадмуазель де Керкадью.
Мадам де Бальби медленно покачала головой и положилаизящную рукуему
на плечо. Ее лицо вновь осветилось лукавой улыбкой.
- Ах, какой терпеливый, услужливый и послушный влюбленный! Только, друг
мой,когдаженщинаотдаетсердцеизбраннику,онадаетемуиправо
повелевать.Есливы несумеете воспрепятствоватьпоездкемадмуазельде
КеркадьювТурин,что ж, тогда,право слово, вынезаслуживаетесвоей
невесты.
Андре-Луи не принял полушутливого тона графини. Он оставался совершенно
серьезным.
-Недумаю, чтоя отличаюсь проницательностьювотношенииженщин,
сударыня. Боюсь,для этогомне недостаетума. -По-видимому, впервыеон
признался в том, что его умственные способности небезграничны.
-Вам недостает опыта. Но это поправимо. -Она придвинуласьпоближе.
Великолепные сияющие глаза оказывали на молодого человека тревожное, едва ли
не магнетическое воздействие. - Иливы приберегаете дерзость и смелость для
мужчин?
Андре-Луисмущенно рассмеялся.Графиня поразила,почти победилаего
посредством какого-то странного гипноза.
Она вздохнула.
- Пожалуй,так оно и есть. Ну-ну.Возможно, время наставит васлучше
меня. Я буду поминать вас в своих молитвах, господин Моро.
Она протянула ему руку. Он принял ее и почтительно поднес к губам.
- Мадам, я сознаю себя вашим должником.
- Отплатите мне своей дружбой,сударь. Будьте снисходительны к Анне де
Бальби, хотя бы потому что она думает о вас с теплотой.
Шелестяюбками,гостьяпрошествовалаквыходу,одарилахозяина,
придержавшего перед нею дверь, прощальнойулыбкойиукатила.А Андре-Луи
погрузился в глубокую, тревожную задумчивость.
Онзнал, чтосуждениеграфинионемсправедливо. Искусный во всем
остальном, Андре не был искусен в любовных интригах. Более того, он полагал,
что любовьнесовместима с какими-либо ухищрениями.Любовьнельзявызвать
искусственно,к нейневозможнопринудитьнасильно. Любовьтолькотогда
чего-то стоит, когда ее дарят по своей воле.
Рационалистдомозгакостей,влюбвиАндре-Луибылзаконченным
идеалистом. Какмог он допустить хозяйскийтон, как могприказыватьтой,
когобоготворил? Он мог бы просить, умолять, но если Алина пожелает ехать в
Турин (а Моро хорошо понимал стремление повидать мир), то на каком основании
будет он просить ее отказаться от этой поездки? Неужели он так мало доверяет
невесте, что боится за ее способность противостоять искушению? Да ио каком
искушении,вконцеконцов,идетречь?Андре-Луиусмехнулся,мысленно
представив графа Прованскоговроли воздыхателя Алины.В такой роли онв
лучшем случае будет ей смешон.
Безоговорочное довериек Алинепринесло былодушевный покой,но тут
Андре-Луипоразиладругаямысль.Какую бы твердость нипроявилаАлина,
любовныепритязанияпринцаопределеннопоставятеевунизительное,
мучительноеположение.ЭтогоАндре-Луинеможетдопустить.Ондолжен
помешать еепоездкевТурин. Аразунегонет надежды добиться успеха
просьбами и мольбами, которые показались бы его возлюбленной необоснованными
и эгоистичными, он вынужден прибегнуть к оружию Скарамуша - интриге.
Андре-Луи отправился к крестному и встал у его постели.
- Вы опасно больны, сударь, - сообщил он ему.
Большая голова в ночном колпаке приподнялась над подушками; в глазах де
Керкадью промелькнуло беспокойство.
- С чего ты взял, Андре?
- Так мы оба должны сказать Алине. Я только что узнал о намерении мадам
принцессывключитьее всвою свиту для поездки в Турин. Я не знаю другого
способа помешать вашей племяннице, кроме каквызвать в ней тревогу завас.
Следовательно, вы должны серьезно заболеть.
Седеющие брови крестного сошлись у переносицы.
- В Турин, вот как! А ты не хочешь, чтобы она ехала.
- А вы, сударь?
Господин де Керкадью задумался.