Аннабылавлюблена-горячо,
страстно, по уши влюблена в миф, в мысленный образ мужчины,плотькоторого
пятнадцать лет назад обратилась в прах.Онаоплакивалаего,каклюбящая
вдова, денно и нощно молилась за упокой его души, она впочтивосторженном
нетерпении ждала смерти, которая соединит ее с возлюбленным. Черпаярадость
в мысли о том, что она придет к нему девственницей, Аннанаконецперестала
сожалеть о своей участи, обрекшей ее на вечное целомудрие.
И вот,водинпрекрасныйденьейвголовупришладикаямысль,
наполнившая ее странным возбуждением.
- А верно ли, что он погиб? - спросила Анна монаха. - Что ни говори,а
ведь никто не видел его смерти. По вашим словам, отец,тело,выданноенам
Мулаи-Ахмедом-бен-Мохаммедом, было обезображенодополнойнеузнаваемости.
Не мог ли Себастьян все-таки остаться в живых?
На смуглом костистом лице отца Мигеля появилосьзадумчивоевыражение.
Девушка в тревоге ждала, что он тотчас жеотвергнетеепредположение.Но
монах этого не сделал.
- Народ Португалии, - медленно произнес он, - святоверитвто,что
Себастьянживикогда-нибудьвернетсядомойкакизбавитель,которому
суждено освободить страну от испанского ига.
- Но тогда... тогда...
Монах задумчиво улыбнулся.
- Народ всегда верит в то, во что хочет верить.
- А вы? - спросила его девушка. - Вы сами в это верите?
Оннесразуответилей.Выражениеегосуровоголицасталоеще
сумрачнее, еще задумчивее. Монахотвернулсяотдевушки(вовремяэтого
разговора они стояли под украшенными резьбой и орнаментом сводамиобители),
и его сосредоточенныйвзорустремилсянаширокийквадратмонастырского
двора, служившего одновременно и садом, и кладбищем. Там,какнистранно,
кипела невидимая жизнь, жужжали букашки; три монахини,молодыеисильные,
засучив рукава, подвязав веревкамиполысвоихчерныходеянийиобнажив
обутыеввойлочныетуфлиноги,деловитоорудоваливсолнечныхлучах
лопатами и заступами. Они копали свои будущие могилы."Помниосмерти"...
Под сеньюсводовнапочтительномрасстоянииотАнныимонахастояли
смиренные высокородные монахини, донна Мария де Градо и доннаЛуизаНьето,
приставленные королем Филиппом кплемянницедляисполненияобязанностей,
которые с поправкой на монастырский бытможнобылоназватьобязанностями
фрейлин.
Наконец отец Мигель, кажется, принял решение.
- Что ж, дочь моя, почему бы мненеответить,еслитыспрашиваешь?
Когда я ехал в Лиссабон, чтобы произнести надгробную речь всоборе,каки
присталодуховникудонаСебастьяна,одновысокопоставленноелицо
предупредило меня, что ядолженбытьостороженввысказыванияходоне
Себастьяне, ибо он не только жив,ноинамерентайноприсутствоватьна
отпевании.
Он заметил удивленный взгляд Анны, дрожание ее приоткрытых губ.
- Но это было пятнадцать лет назад, - добавил он. - И с техпор-ни
слуху ни духу.Поначалуядумал,чтотакоевозможно...Ходиливполне
правдоподобные слухи... Нопятнадцатьлет!-Монахсовздохомпокачал
головой.
- Какие... какие слухи? - спросила Анна. Ее трясло с головы до ног.
- Говорят, что на другой деньпослебитвы,вечером,троевсадников
подъехаликворотамукрепленногоприбрежногогородаАрцилла.Когда
перепуганная стража отказалась впустить их, один из всадниковобъявил,что
он - король Себастьян и таким образомдобился,чтобыимоткрыливорота.
Один из этих троих был закутанвплащ,скрывавшийлицо,адвоедругих
обращались с ним почтительно, будто с августейшей особой.
- Тогда почему... - начала было Анна.
- Но позднее,-прервалееотецМигель,-когдаэтотслухуже
взбудоражил всю Португалию, последовало его опровержение: короляСебастьяна
не было среди тех трех всадников,азатемвыяснилось,чтоонипопросту
прибегли к уловке, чтобы получить приют в городе.
Анна вновь и вновь расспрашивала монаха в надеждедобитьсяпризнания,
что опровержение слуха было притворным, чтоскрывающийсяправительпросто
хотел сохранить свое присутствие в тайне.
- Да, это возможно, - признал, наконец, он, - имногиеполагают,что
так оно и есть. ДонСебастьянбылнетолькосилендухом,ноиочень
щепетилен. Вероятно, позор поражениятакугнеталего,чтоонпредпочел
скрыться,пожертвовавтроном,которого,каконполагал,былболее
недостоин. Половина португальцев считает, что это так, и продолжает ждатьи
надеяться.
Уходя в тот день от Анны, отец Мигель уносилссобойубеждение,что
нет во всей Португалии ни одного человека, который надеялся бынато,что
дон Себастьян жив, так, как надеялась она, икоторыйтакжеохотно,как
Анна, признал бы короля, стоило тому вдруг объявиться в стране. Емубылоо
чем подумать: ведь Португалия жаждаласвоегоСебастьяна,какрабжаждет
свободы.
МатьСебастьянабыласестройкороляФилиппа,чтоипозволило
последнемузаявитьосвоихправахнапрестолонаследиеидобиться
португальского трона. Португалияизнемогалаподпятойэтогочужеземного
правителя, и отец Мигель де Соуза, патриот своейродины,быледвалине
первым среди тех, кто мечтал освободить страну. Когда донАнтонио,сводный
двоюродный брат Себастьяна,бывшийнекогданастоятелеммонастыряКрату,
поднялмятежныйстяг,отецМигельсталоднимизсамыхревностных
сторонников этого честолюбивого и предприимчивого храбреца.