Ияпривезус
собой человека, который поручится за меня.
- Какаянуждаручатьсязавасмне?-ввеликомраздражении
запротестовала девушка. - Мы принадлежим друг другу, вы и я.Новывольны
странствовать по свету, а я беспомощно сижу в этой клетке...
- Да, но ведь в скором времени я освобожу вас, и с техпормыпойдем
рука об руку, - он шагнул кстолу,накоторомстоялирогсчернилами,
коробочка с песком,несколькоперьевилежалабумага.Взявстило,он
принялся писать с заметным усилием, ибо короли, как известно, неотличаются
прилежанием в учении.
"Я, дон Себастьян, милостьюБожиейкорольПортугалии,берувжены
светлейшуюдоннуАннуАвстрийскую,дочьсветлейшегопринцаИоганна
Австрийского, на основании разрешения, полученного от двух епископов."
Внизу он поставил подпись-такуюже,какуювовсевекаставили
португальские короли: El Rey (король).
- Вы удовлетворены, госпожа? - с мольбой спросил он, вручая ей бумагу.
- Как может эта записочка удовлетворить меня?
- Это - обязательство, которое я исполню, как только позволят Небеса.
Услышав это, Анна ударилась в слезы, а Себастьян пустился вувещевания
и болтал до тех пор, пока отец Мигель не вынудилегоудалиться,поскольку
было уже поздно. Тогда принцессазабылаосвоихсобственныхгорестяхи
преисполнилась сочувствия к возлюбленному: нет,онаислышатьничегоне
желает, он обязан принять все ее достояние -стодукатовиукрашения,в
числе которых были золотые часики, усыпанные алмазами, и колечкоскамеей,
изображавшей короля Филиппа. Ну и, наконец, ее собственный портретразмером
с игральную карту.
Пробилодесять,иотецМигельспешноспровадилСебастьяна,
предварительно преклонив перед ним колена и приложившись кмонаршейдлани.
Затем Себастьян пал на колени перед принцессойиоблобызалееруку.Оба
обливались слезами. Наконец он ушел, искорбящаяАнна,опершисьнаруку
донны Марии де Градо, удалилась в свою келью, чтобы выплакаться ипредаться
молитвам.
Следующие несколько дней она ходила как во сне, бледнаяибезучастная
ко всему, угнетенная сознаниемсвоегоодиночества,котороеонапыталась
смягчить, посылая Себастьяну письма в Вальядолид, кудаонвозвратился.Из
всех этих писем сохранилось только два.
"Король и господин мой, - писала она водномизних,-увы!Какие
страдания приносит разлука! Мне так больно, чтояумерлабы,еслибне
испытываламимолетногооблегченияотобщениясВашимВеличеством
посредством этих посланий. Сегодня я чувствую то же самое,чточувствовала
в любой другой день с тех пор, как мы перестали проводить вместесчастливые
и сладостные мгновения.
Нынешняя разлука - караНебес,стольсуроваядля
меня, что я бы осмелилась назвать ее несправедливой, ибо я без всяких нато
оснований лишена счастья, которого мне не хватало столько летикотороея
ныне купила ценой страданийислез.Но,господинмой,яготовавновь
пережить все обрушившиесянаменягорестиистрадатьопять,еслиэто
поможет мне уберечь Ваше Величество хотя быотмалойтоликиневзгод.Да
внемлетВсевышниймоиммолитвам.ПустьположитВладыкамираконец
несчастьям инестерпимыммукам,которыеприносятмнеразлукасВашим
Величеством. Возможно ли жить после столь долгих страданий и боли?
Я принадлежу Вам, господин мой, о чем Выужезнаете.Иверность,в
коей поклялась я Вам, сохраню я и в жизни, и в смерти, ибодажесмертьне
вырвет ее из души моей. И будет эта верность бессмертна в веках, как исама
душа..."
ТакписалаплемянницакороляФилиппаИспанскогоудалившемусяв
Вальядолид кондитеру Габриелю Эспинозе. Чем занимался в этиднион-нам
неведомо, известно лишь, что он не был стеснен впередвижениях:именнона
городской улице настырная и вездесущая судьбасвелаеголицомклицус
Грегорио Гонзалесом, человеком, у которого он работал поваренком, когдатот
служил графу Ньеба.
Грегорио окликнул Эспинозу и визумленииуставилсянанего:платье
кондитера, хоть и было не первой свежести, отнюдьнепоходилонаодеяние
простолюдина.
- Кому же ты теперь служишь? -осведомилсязаинтригованныйГрегорио,
как только они обменялись приветствиями.
Эспиноза преодолел мимолетное замешательствоивзялзарукусвоего
бывшего сотоварища.
- Времена меняются, друг Грегорио. Я большеникомунеслужу.Теперь
мне самому подавай слуг!
- Так что за положение ты сейчас занимаешь?
- Это не имеет значения, - высокомерно осадил его Эспиноза, иГрегорио
почувствовал, что дальнейшие расспросы неуместны. Завернувшисьвплащ,он
пошел своей дорогой, а кондитер крикнул ему вслед: -Еслитебечто-нибудь
понадобится, буду рад по старой дружбе оказать тебе услугу!
Но Грегорио никак не собиралсяпросторасстатьсясЭспинозой.Мало
кому охота терять старого друга, если встречаешь его опять спустягоды,да
еще богатым и процветающим человеком. Эспиноза должен всенепременножитьв
одномдомесГрегорио.ЖенаГрегориобудеточеньрадавозобновить
знакомство и услышать из первых уст историю его новойблагополучнойжизни.
Грегорио не желает слышатьникакихотговорок.ВконцеконцовЭспиноза,
уступая настырности приятеля, отправился вместе с ним в убогий квартал,где
стояло жилище Грегорио.
За грязным сосновым столом вжалкойкоморкесиделитрое:Эспиноза,
Грегорио и его жена.