Бряцая доспехами, он вошел на постоялый двор в сопровожденииМонишаи
Нуньеса. Отшвырнув в сторону хозяина, который не знал, с кем имеет дело,и,
конечно, не позволил бы даже столь благородному свидугосподинунарушить
покой своего почетного гостя, Афонсо широким шагом вошел в трапезную, гдев
обществе двух своих знатных племянников обедал кардинал Коррадо.
Увидев егоииспугавшись,чтопринцможетприбегнутькнасилию,
Джаннино и Пьерлуиджи мгновенно вскочили на ноги исхватилисьзарукоятки
своих кинжалов. Но кардинал Коррадо продолжал неподвижносидетьнаместе.
Онподнялглаза,инастрогомаскетическомлицезаигралакакая-то
невыразимо ласковая улыбка.
- Я надеялся, что ты последуешь за мной, сын мой, - молвил он.-Если
ты принес мне покаяние, значит, Бог услышал мою молитву.
- Покаяние?-вскричалАфонсоЭнрикес.Онзлобнорасхохоталсяи
выхватил из ножен кинжал.
Санчо Нуньес в ужасе схватил принца за плечи, пытаясь удержать его.
- Мой государь, - срывающимсяголосомвопилон,-тынепосмеешь
заколоть помазанника Господа нашего! Это означало бы полное ибезвозвратное
самоуничтожение!
- Проклятие исчезнет, когда не станет того, чьи уста произнесли его,-
ответил Афонсо. Как видно, горячая кровь не мешалаэтомуюношеипылкому
разрубателю Гордиевых узлов рассуждать довольно здраво. - А снятьпроклятие
с моей Коимбры для меня важнее всего.
- И оно будет снято, сынмой,кактолькотыпокаешьсяивыкажешь
готовностьповиноватьсяволеЕгоСвятейшества,какиподобает
христианину, - отвечал бесстрашный кардинал.
- Боже, надели меня терпением, чтобы разговаривать с этим человеком,-
сказал Афонсо Энрикес. - Слушайте, сеньор кардинал, - продолжалон,уперев
ладони в рукоять своего кинжала, отчего его лезвие на несколько дюймовушло
в сосновую крышку стола, - я вполне могу понять и стерпетьвашестремление
пустить в ход все средства, имеющиеся в распоряжении церкви, чтобыпокарать
меня за прегрешения, которые вы вменяете мне в вину. Возможно,внеместь
какой-тосмысл.Номожетеливыобъяснитьмне,почемузапоступок,
совершенный - если вообще совершенный -мноюодним,долженбытьнаказан
целый город? Причем наказан столь ужасным проклятием,чтовернымсынами
дочерямМатери-Церквиотказановотпущениигреховиотправлениивсех
религиозных обрядов в городской черте; чтомужчинамиженщинамзапрещено
приближаться ксвоималтарям;чтоимприходитсяприниматьсмертьбез
исповеди и уходить в мир иной грешниками, обреченными навечныемукиада.
Какая нужда толкнула вас на это?
Благосклонная улыбка на лице кардинала сменилась лукавой усмешкой.
- Что ж, я отвечу тебе, - проговорил он.
- Ужас, вкоторыйповергнуты
жители Коимбры, подвигнет их на бунт против тебя. Если,разумеется,тыне
избавишь их от анафемы. Таким образом, сеньор принц, яполучаювозможность
держать тебя в узде. Либо ты покоришься, либо будешь уничтожен.
Афонсо Энрикес несколько мгновений молча смотрел на кардинала.
- Вот уж ответ -такответ,-сказалоннаконецивдруггрозно
взревел: - Но это политика, а не религия!Знаетеливы,чтопроисходит,
когда правитель менее искушен в государственных делах, чемегопротивники?
Он прибегает к силе, сеньор кардинал. Вы вынуждаете меня к этому, азначит,
вам и отвечать за последствия!
- О какой силе ты говоришь? - глумливо спросиллегат.-Твоежалкое
оружие, сеющее смерть, - ничто в сравнении с мощью стоящей замнойцеркви.
Ты угрожаешь мне гибелью? Думаешь, она страшит меня?
Внезапно кардинал поднялся на ноги и в гневномпорывераспахнулсвою
багровую мантию.
- Рази жеменясвоимкинжалом!Намненеткольчуги.Рази,коли
посмеешь, и твой святотатственный удар погубит тебя. Погубит и в этоммире,
и в загробном.
Инфант задумчиво взглянул на легата и медленно вложил кинжалвножны.
На лице его появилась тусклая улыбка. Онхлопнулвладоши,ивкомнату
вошли сопровождавшие его латники.
- Схватите двух этихримскихщенков,-велелоним,указываяна
Джакнино и Пьерлуиджи. - Схватите и разделайтесь с ними. Быстро!
- Сеньор принц! - вскричал легатсразуиумоляюще,ииспуганно,и
возмущенно.
Нотки страха еще больше раззадорили Афонсо Энрикеса.
- Быстро! - снова воскликнул он, хотя в этомнебылоникакойнужды,
потому что латники ужевцепилисьвплемянниковкардинала.Теругались,
кусались, отбивалисьногами,ноихвмгновениеокаповалилинапол,
обезоружили исвязали.Латникивзглянулинапринца,ожидаядальнейших
распоряжений. Стоявшие поодальМонишиНуньесстревогойнаблюдализа
происходящим. Кардинал, который такиневышелиз-застола,стоялбез
кровинки в лице и сдавленным голосом вопрошал принца, какоеещебесчинство
тот задумал. Легат умолял принца опомниться, грозилужаснымипоследствиями
этого возмутительного поступка. И все это на одном дыхании.
Речь кардинала совершенно не тронулаАфонсоЭнрикеса.Онуказална
окно, за которым посреди постоялого двора высился огромный дуб.
- Отведите их туда и повесьте безо всякого причащения, - повелел он.
Легат покачнулся и едва не упал ничком. Он схватился застол,утратив
дар речи от страха за этих двух парней, которыхберегкакзеницуока.А
ведь только что онбесстрашноподставилсобственнуюгрудьподстальной
клинок.
Двух миловидныхитальянскихюношейповолокливонизкомнаты.