Затем из шкафчика были вынуты инструменты;там
же находилась и лопатка Флерансы. После этого Маэ,спрятаввшкафобувь,
чулки, а также узелок Этьена, вдруг вышел из себя от нетерпения:
- Куда он запропастился, эта негодная клячаШаваль?Опять,наверное,
повалил какую-нибудь девчонкунакучукамней!..Мынаполчасасегодня
опоздали.
Захария и Левак преспокойно грели себе спины. Наконец первый сказал:
- Это ты Шаваля ждешь?.. Он пришел раньше нас, только чтоспустилсяв
шахту.
- Как? Ты это знал и до сих пор мне ничего не сказал! Идемте! Живей!
Катрине, гревшей у огня руки, пришлосьидтивместесовсеми.Этьен
пропустил ее вперед и пошел за нею. Он опять очутился в лабиринте лестници
темных переходов, где босые ноги ступали мягко, словно в стоптанныхтуфлях.
Ламповое отделение горело ярким светом; это было застекленноепомещениесо
стойками, на которых рядами в несколько ярусов стояли сотнилампочекДеви,
накануне проверенных и вычищенных; все они пылали, словносвечивсияющей
часовне. У окошечкакаждыйрабочийбралсвоюлампочку,помеченнуюего
номером, осматривал ее и собственноручнозакрывал,асидевшийзастолом
табельщик отмечал в регистрационной книге времяотправлениявшахту.Маэ
пришлось самому выхлопотать лампочку для своего нового откатчика. Затем была
еще одна процедура: рабочие проходили мимо особого контролера, проверявшего,
хорошо ли закрыты лампы.
- Брр!.. Не очень-то здесь тепло,-пробормоталаКатрина,дрожаот
холода.
Этьен только кивнул головой. Они очутились у спускавшахту,посреди
обширногопомещения,гдеразгуливалветер.Онсчиталсебячеловеком
мужественным, но все же неприятное чувство страха стеснило ему грудь,когда
вокруг него снова загрохотали вагонетки, раздались глухие ударысигнального
молота, сдавленный рев рупора и когдаонувидалпередсобоюнепрестанно
бегущие канаты,которыебыстронаматывалисьиразматывалисьбарабанами
подъемной машины. Клети поднимались и опускались, беззвучно скользя,словно
крадущийся ночью хищныйзверь,уносявсеновыеиновыепартиилюдей;
казалось, их проглатывала пасть шахты. Теперь наступал его черед;емубыло
холодно, он напряженно молчал. Захария и Левак подсмеивались над ним: они не
одобряли найма этого незнакомца, - в особенности Левак, задетый тем,чтос
ним предварительно не посоветовались.Катринаобрадовалась,услыхав,как
отец принялся объяснять Этьену устройство машины:
- Вот, смотрите: над клетью устроен парашют, а если канатлопнет,эти
железные зубья вопьются вдеревянныебрусья.Ну,даэтонетакчасто
случается... Шахтный колодец разделен на три части; они отгороженыдругот
другадоскамисверхудонизу;посрединедвижутсяклети,аслеваидут
лестницы...
Но тут он прервал свои объяснения и началворчать,несмея,однако,
слишком возвысить голос:
- Чего же это мы тут канителимся, черт возьми! Неделоэтакморозить
людей!
Штейгер Ришомм, с яркой, без сетки, лампочкой, прикрепленной ккожаной
шапке, тоже собирался спуститься в шахту; он услыхал ворчание Маэ.
- Легче! У стен есть уши! - отеческим тоном проговорилстарыйшахтер,
который и теперь, сделавшисьштейгером,непересталбытьтоварищемдля
своих. - Все должно идти своимчередом...Нувот,теперьинамможно;
влезайте все.
В самом деле, переднимибылаклеть,обитаяжелезнымиполосамии
забранная с боковчастойрешеткой;онаостановиласьиждалаих.Маэ,
Захария, Левак и Катрина влезли в одну из нижних вагонеток, а так как вней
должно было поместиться пять человек, то к ним присоединился и Этьен. Но все
хорошие места были уже заняты, и ему пришлось стать кое-каквозледевушки,
локоть которой упирался ему в живот. Лампочка мешала ему; кто-то посоветовал
прицепить ее к пуговице блузы. Он не слыхал и продолжал держать еевруке,
хотя это было неудобно. Нагрузка продолжалась, людей напихивали все больше и
больше, как скот.Клетьвсенеотправляли.Чтотампроизошло?Этьену
казалось, будто онждетбесконечнодолго.Новотеговстряхнуло,все
померкло, окружающие предметы стали уплывать, голова закружилась от быстрого
спуска, и он испытывалмучительнуютошноту.Такпродолжалось,покаони
двигались на свету, проходя два яруса приемочной, где вокруг них,казалось,
кружились и бежали железныепереплеты.Затемклетьпогрузиласьвомрак
шахты. Этьен был совершенно ошеломлен и уже не мог дать себе ясного отчета в
испытываемых ощущениях.
- Вот и отправились, - спокойно проговорил Маэ.
Все чувствовали себя как ни в чем не бывало. А Этьен порою непонимал,
опускаются они или поднимаются. Иногда наступалимгновениякакбыполной
неподвижности, - это было, когда клеть падала отвесно,незадеваябоковых
брусьев; но вслед за тем начиналисьрезкиетолчки,словноклетьплясала
между досками, и Этьен стал бояться крушения. В скудномсветелампочекон
различал только сгрудившиеся тела. Лишь в соседней вагонетке яркаялампочка
штейгера сверкала, как маяк.
- Здесь четыре метра в диаметре, - продолжал объяснять Маэ.-Обшивку
давно следовало бы починить, - вода просачивается отовсюду...Вот!Мыкак
раз на этом уровне, слышите?
Этьен недоумевал, откуда этот шум - будто шел проливной дождь.Сначала
на крышу клети упало несколько крупных капель, как при началеливня;потом
дождь стал всеусиливатьсяиперешелвнастоящийпоток.Крышаклети,
очевидно, продырявилась: струя воды падала на плечи Этьену ипромочилаего
до нитки. Холод становился нестерпимым; клеть погружалась в сыроймрак.Но
вот перед ними внезапно, какмолния,промелькнулаосвещеннаяпещера,по
которой двигались люди, и все снова утонуло во мраке.
- Это первый ярус, - сказал Маэ.-Мынаглубинетрехсотдвадцати
метров... Смотрите, какая быстрота!
Подняв лампочку, он осветил один из боковыхбрусьев,которыйубегал,
словнорельсыиз-подпоезда,мчащегосянавсехпарах;кромеэтого,
по-прежнему ничего не было видно.