НоМаэ,шедшийзанею,тоже
слышал; он ответил, остановился и поговорил с Этьеном. Нет,тутникогоне
требуется. Бедняга-рабочий, переходящий с места на место впоискахработы,
заинтересовал его. Расставшись с ним, Маэ сказал, обращаясь к другим:
- Да! Это со всяким может случиться... Нечегожаловаться:всекругом
без работы ходят, хоть подохни...
Рабочие направились в барак. Это былообширное,грубооштукатуренное
помещение. По стенам стояли шкафы, запертые на висячие замки; всередине-
железная жаровня, нечто вроде печки без заслонки, раскаленная докрасна;она
была доверху набита углем, так чтокускиегострескомвываливалисьна
земляной пол. Барак освещался только этой жаровней; кровавые отсветы дрожали
на замусоленномдеревешкафовинастенахвплотьдосамогопотолка,
покрытого черной пылью.
Когда семья Маэ вошла в жаркий барак,тамраздавалсягромкийхохот.
Человек тридцать рабочих стояли и грелись сдовольнымвидом,повернувшись
спиной к огню. Перед спуском всезаходилисюдапогреться,набратьсякак
следует тепла, чтобы бодрее приступить к работе в сырой шахте. В тоутров
баракецарилоисключительноевеселье.Рабочиеподтрунивалинад
восемнадцатилетней откатчицей Мукеттой: у этой девушки былитакиеогромные
груди и зад, что ее блуза и штаны, казалось, готовы были треснуть. Онажила
в Рекийяре с отцом - старым конюхом Муком, и братом Муке-откатчиком;но
часы работы у них не совпадали, и потому она отправлялась в шахту одна.Вот
тут-то, летом - забравшись в рожь, зимою -укакой-нибудьограды,онаи
забавлялась без особых последствий со своимочереднымлюбовником,которые
менялись каждую неделю. У нее перебывали всешахтеры;этобыланастоящая
дружеская круговая чаша. Однажды ееупрекнуливтом,чтоонагулялас
кузнецом из маршьеннскойгвоздарни.Мукеттабылавнесебяотгневаи
кричала, что до этого она не опустится; она готова дать рукунаотсечение,
что никто никогда не видал ее ни с кем, кроме углекопов.
- Так ты уж больше не с долговязым Шавалем? - спросил ее, подсмеиваясь,
одинизшахтеров.-Тогокарапузаподцепила?Даведьемулестницу
подставлять надо. Я вас обоих за Рекийяром видел; он на камень влезал!
- Ну, и что дальше? - добродушно отвечала Мукетта. - Тебекакоедело?
Тебя ведь не звали, чтобы ты его подсаживал.
Эти грубоватые, незлобивые шутки вызывали у рабочих новые взрывы смеха,
от которого тряслись их плечи, вдоволь пожарившиесяуогня.Мукеттасама
хохотала, расхаживая среди них с забавно смущенным видом в своейнескромной
одежде, обтягивавшей ее округлое, почти болезненно полное тело.
Но веселье кончилось, как только Мукетта сообщилаМаэ,чтоФлеранса,
долговязая Флеранса, больше не придет: накануне ее нашли мертвой впостели;
одни говорят - от разрыва сердца, другие-отлитраможжевеловойводки,
которую она выпила зараз.
Маэ был в отчаянии: опять незадача, -онлишился
одной из своих откатчиц и не мог тотчас же ее заменить. Он работал в артели,
а там было четверо забойщиков: он, Захария,ЛевакиШаваль.Еслиуних
останется откатчицей одна Катрина, работа пострадает. Вдруг он вскрикнул:
- Постойте-ка! А человек, искавший работу?
Мимо барака проходил Дансарт. Маэ сообщил ему о случившемся ипопросил
разрешения нанять этого человека; он особенно упиралнато,чтоКомпания
сама склонна заменять откатчиц мужчинами,каквАнзене.Главныйштейгер
сперва улыбнулся: проект снятия женщин с работы вшахтахвызывалотпору
самих же углекопов, - они заботились отом,чтобыпристраиватьнаместо
своих дочерей; вопросы морали и гигиены мало их занимали.
Наконец после некоторого колебания Дансартпозволил,стем,однако,
чтобы окончательное разрешение было дано инженером Негрелем.
- Что толку! - проговорил Захария. - Уж он, верно, далеко, раз нигде не
мог найти работы!
- Нет, - возразила Катрина, - я только что видела, как он остановился у
котельной.
- Так сбегай за ним, бездельница! - крикнул Маэ.
Девушка бросилась бежать. Поток углекоповнаправилсятемвременемк
шахте, уступая место у огня другим. Жанлен,недожидаясьотца,пошелза
своей лампочкой в сопровождении толстогопростодушногопаренькаБебераи
тщедушной десятилетней девочки Лидии. Мукетта шлавперединих;натемной
лестнице она обозвала их паскудниками ипригрозиласьнадаватьимоплеух,
если они будут щипаться.
Этьен в самом деле оказался в котельной; он разговаривалскочегаром,
который подкладывал в топку уголь. Ему стало холодно примысли,чтоопять
придетсябрестивомракеночи.Онужерешилуйти,новэтотмиг
почувствовал, как на плечо ему легла чья-то рука.
- Идите-ка за мною, - сказала Катрина. - Там есть кое-что для вас.
Сперва,он не понял. Потом его охватила безудержная радость, и он крепко
пожал руку девушке.
- Спасибо, товарищ... Какой же вы, кстати сказать, добрый малый!
Катриназасмеялась,разглядываяегоприкрасномсвететопок.Ее
забавляло, что парень принимал ее за мальчика, - она была очень худощава,а
длинные волосы скрывал чепец. Этьен тоже смеялся от удовольствия,иобас
минуту стояли друг перед другом, весело хохоча; щеки у них пылали.
Тем временем в бараке, присевнакорточкипередсвоимшкафом,Маэ
снимал обувь и грубые шерстяные чулки. Когда Этьен подошел, они порешили все
с двух слов: тридцать су в день; работа утомительная,ноонкнейскоро
привыкнет. Забойщик посоветовал Этьену остаться в башмаках и дал емустарую
кожаную шапку, чтобы предохранить голову от ушибов; отец и сынпренебрегали
этой мерой предосторожности. Затем из шкафчика были вынуты инструменты;там
же находилась и лопатка Флерансы. После этого Маэ,спрятаввшкафобувь,
чулки, а также узелок Этьена, вдруг вышел из себя от нетерпения:
- Куда он запропастился, эта негодная клячаШаваль?Опять,наверное,
повалил какую-нибудь девчонкунакучукамней!.