В толкотнепервыерядытолпынавалилисьналестницуи
погнули перила. Больше всех вопили женщины, подзадоривая мужчин.Дверьбез
замка, на одной задвижке, тотчас подалась. Но лестницабыласлишкомузка.
Сдавленная толпа долго не могла протиснуться, пока забастовщики, стоявшиев
хвосте, не догадались войти через другие, ходы. Тогда они стали напиратьсо
всех сторон: из барака, из сортировочной, из котельной. МенеечемвгГять
минут они овладели шахтой; с яростными криками они неслись потремэтажам,
торжествуя победу над сопротивлявшимся хозяином.
Одним из первых ворвался Маэ. Он был испуган и сказал Этьену:
- Не надо его убивать!
Этьен уже бежал за ним, но, сообразив, что Денелен забаррикадировался в
комнате для штейгеров, ответил:
- Ну, а если? Разве это будет наша вина? Он совсем рехнулся.
Тем не менее Этьен был очень встревожен, но сохранял еще спокойствиеи
не поддавалсяприливугнева.Егомучилаоскорбленнаягордостьвожака,
чувствующего, что масса ускользает из-подегоруководстваибезумствует,
нарушая хладнокровное выполнение воли народной, как онэтоипредполагал.
Тщетно призывал он к спокойствию, кричал, что бессмысленное разрушение ведет
только к торжеству врагов.
- К котлам! - вопила Прожженная. - Погасить огни!
Левак нашел напильник и махал им, словно кинжалом, покрываяшумсвоим
страшным голосом:
- Рубить канаты! Рубить канаты!
Всеповторялиэтотпризыв.ТолькооглушенныеЭтьениМаэеще
протестовали, но среди общегогаманиктоихнеслышал.Этьенунаконец
удалось сказать:
- Товарищи, внизу ведь остались люди.
Шум усилился, со всех сторон раздавались голоса:
- Тем хуже для них! Нечего было спускаться!.. Онипредатели!Да,да,
пусть там и остаются!.. У них к тому же есть лестницы!
Мысльолестницахукреплялаихупорство.Этьенпонял,чтонадо
уступить. Опасаясь еще большего разгрома, он бросился к машине, чтобы успеть
хоть поднять клети, - ведь если сверхуперепилятканаты,онивсейсвоей
страшной тяжестью обрушатся на клети и превратят их в груду щепок.Машинист
исчез вместе с несколькими дневальными. Этьен схватилрукояткуисталею
орудовать, а в это время Левак и еще два углекопа уже взбиралисьнаканат,
который поддерживал колесики. Едва успелиукрепитьзадвижкамиклети,как
послышался пронзительный звук напильника, режущего сталь. Наступило глубокое
молчание; звук этот,казалось,наполнилвсюшахту;поднявголовы,все
смотрелиислушали,охваченныеволнением.ВпервомрядустоялМаэ,
исполненный суровой радости, словно зубья пилы,перегрызавшиеканатыэтой
проклятой дыры, куда больше никому не придется спускаться, навек освобождали
рабочих от их общего несчастья.
Прожженная, не переставая голосить, исчезла на лестнице барака.
- К котлам! К котлам! Тушите огни!
За ней последовали другие женщины.
Прожженная, не переставая голосить, исчезла на лестнице барака.
- К котлам! К котлам! Тушите огни!
За ней последовали другие женщины. Жена Маэпобежалазаними,чтобы
помешать им громить; муж ее тоже старалсяурезонитьтоварищей.Изженщин
спокойней всех вела себя Маэ. Надодобиватьсясвоихправ,нозачемвсе
разрушать? Когда она вошла в котельную,женщиныужевыгналиоттудадвух
истопников, а Прожженная, присев на корточки,яростновыгребалаизочага
большой лопатой непрогоревший уголь, выбрасывая его на плитыпола,гдеон
продолжал дымиться. Там былодесятьтопокнапятьгенераторов.Женщины
накинулись на них неудержимо. Жена Левака работала,ухвативлопатуобеими
руками. Мукеттаподобраладобедерюбку,чтобыонанезагорелась;в
отблесках пламени все казались окровавленными,потные,простоволосые,как
ведьмы на бесовском шабаше. Куча углявсеросла,отстрашнойжарыстал
трескаться потолок огромного помещения.
- Довольно! - кричала Маэ. - Уже горит кладовая.
- Тем лучше, - отвечала Прожженная. - По крайней меределосделано...
А, черти! Недаром я говорила, что они заплатят мне за смерть моего мужа!
В эту минуту раздался пронзительный голос Жанлена:
- Погодите! Я сейчас потушу и сам выпущу пары!
В восторге от всей этой суматохи он одним изпервыхпробралсясквозь
толпу, придумывая, какую бы еще выкинуть штуку. Емупришловголову,что
хорошо бы отвернуть краны и выпустить весь пар. Клубы пара вылетали,словно
выстрелы из орудий; пять котлов былиопустошены,точнодыханиембури,с
таким громовым ревом, что из ушей текла кровь. Всезаволоклопаром,уголь
побледнел, женщины походили на изломанные движущиесятени.Тольконаверху
галереи виднелся мальчик с восторженным лицом; рот его расплылсявулыбке:
вот какой ему удалось поднять ураган!
Длилось это около четверти часа. На кучу углявылилинескольковедер
воды, опасность пожара миновала, - но гнев толпы не унимался;напротив,он
всебольшеподстегивался:мужчиныдобылимолотки,женщинывооружились
железными полосами; слышались крики, чтонадоразбитьгенератор,сломать
машины и уничтожить всю шахту.
Предупрежденный Этьен прибежал вместе с Маэ. Он сам пьянел,увлеченный
пылкойжаждоймести.Однакоонещеборолсяиумолялвсехсохранять
спокойствие. Ведь теперь, когда канаты перерублены, огнипогашеныикотлы
пусты, никакая работа невозможна. Его не слушали, -всешлоопятьпомимо
него; но вдругснаружи,унизенькойдвери,котораявелавколодецк
лестницам, раздались неистовые крики:
- Долой предателей! А, трусы, подлые рожи! Долой! Долой!
Начался выход рабочих из шахты. Первые появившиеся наружу,ослепленные
дневным светом, стояли, хлопая глазами, потом пошли, стараясьвыбратьсяна
дорогу и убежать.