Тот
яростно отбивался:
- К чему все это? Разве каждый не волен поступать, как ему угодно?..Я
уже целый час мерзну, мне надо помыться. Пусти меня!
Действительно, от пота угольная пыль прилипла к его телу, а фуфайкане
грела его.
- Беги с нами, а то как бы мы сами тебя не умыли, -ответилЭтьен.-
Нечего было хвастать и требовать крови.
Забастовщики неслись вперед без остановки; Этьен обернулсякКатрине,
которая держалась молодцом. Его злило, чтоонатут,рядомсним,такая
жалкая и иззябшая, в старой мужской куртке изамызганныхштанах.Девушка,
вероятно, насмерть устала, но все же продолжала бежать.
- Можешь убираться, - сказал он наконец.
Катрина,казалось,неслышала.Когдаонавстречаласьвзглядомс
Этьеном, в ее глазах стоял немой укор. И она бежала, не задерживаясь. Почему
он хочет, чтобы она бросила своего мужа? Шаваль, конечно, нехорошо обращался
с нею, иногда он даже бил ее. Но это ее муж, онпервыйобладалею;иее
озлобляло, что тысячи людей были против него одного. Даже не любя, она стала
бы защищать его, хотя бы из самолюбия.
- Убирайся, - гневно повторил Маэ.
Окрик отца на секунду задержал ее стремительность. Онадрожала,слезы
застилали ей глаза. Потом, несмотря на страх, она бегомвернуласьнасвое
место, и ее оставили в покое.
Забастовщики прошли Жуазельскую дорогу, двинулись в направленииКрона,
затем поднялись кКуньи.Сэтойстороныплоскийгоризонтпрочерчивали
заводскиетрубы,вдольдорогитянулисьдеревянныенавесы,кирпичные
мастерские с широкимизапыленнымиокнами.Одинзадругимминовалидва
поселка, поселок СтаВосьмидесятииСемидесятиШести,сихнизенькими
домами; и каждый раз при звуках трубы и по зову,брошенномуизвсехуст,
выходили целые семьи - мужчины, женщины и даже дети, бегомприсоединяяськ
товарищам.КогдаприблизилиськМадлене,числозабастовщиковдостигло
полутора тысяч. Дорога отлого спускалась к шахте, поток бастующих должен был
обойти отвал, прежде чем рассыпаться по двору шахты.
Было не более двух часов. Но предупрежденныештейгерыпоторопилисьс
подъемом; когда подошли забастовщики, рабочие уже уходили, внизуоставалось
человек двадцать, - онипоспешновылезлиизклетииудрали;вследим
полетели камни. Двоих отколотили, утретьегооторвалирукавкуртки.Эта
охота на людей спасла оборудование, никто не притронулся ни к канатам, ник
котлам. Поток уже мчался дальше, к соседней шахте.
Кручина находилась в пятистахметрахотМадлены.Тудазабастовщики
попали также в то время, когда шахтеры уже расходились. Женщинысхватилии
отшлепали на глазах угоготавшихмужчиноднуизоткатчицвсовершенно
продранных штанах. Подручных награждалиоплеухами;забойщики,избитыедо
синяков,срасквашеннымидокровиносамиспасалисьбегством.
Ярость
нападавших росла, их воспаленный мозг издавна жгла мысль о возмездии, иони
призывали смерть на головы изменников, ненавидели плохо оплачиваемый труд, а
ихголодныйжелудоктребовалхлеба;ивотсредисдавленныхкриков
ожесточившиеся люди набросилисьнаканаты,чтобыперерезатьих;однако
напильник не брал, слишкомдолгопришлосьбывозиться,асейчастолпу
лихорадочно несло вперед, все вперед. Сломали кран у одногоизкотлов;от
воды, которой заливали топки, полопались чугунные решетки.
Во дворе совещались о том, чтобы взять приступомшахтуСен-Тома.Там
соблюдалась строгая дисциплина, и этой шахты забастовка не коснулась. Вней
работало человек семьсот - и это обстоятельство вызывало особое раздражение;
бастующие пойдут на них сомкнутым строем и тогда видно будет, кто устоит. Но
слух прошел, будто в Сен-Тома появились жандармы,тесамыежандармы,над
которыми еще утром издевались. Кто пустил такой слух - неизвестно, даине
все ли равно? Всех обуялстрах,ирешилиидтинаФетри-Кантель.Снова
забастовщиков подхватил вихрь, и они очутились на дороге, стучадеревянными
башмаками, с криком: "В Фетри-Кантель, в Фетри-Жантель!Тамещенаберется
сотни четыре трусов, - вот будет потеха!"
Шахта находилась в трех километрах,запригоркомуСкарпы.Колонна
бастующих уже поднималась на холм Платриер,минуядорогувБоньи,когда
чей-то голос высказал предположение, что драгуны, быть может, там, нашахте
Фетри-Кантель. Тут все стали повторять, что драгуны именно там. Забастовщики
в нерешительности замедлили шаг;притихшийвместеспрекращениемработы
край, где веками трудился этот рабочий люд, постепенно охватывалпанический
ужас. Почему до сих пор они не наткнулисьнасолдат?Этабезнаказанность
особенно смущала их при мысли о расправе,котораянеминуемонависаланад
ними.
Неизвестно откуда исходивший приказ погнал людей на другую шахту:
- На Победу! На Победу!
Значит, на Победе нет ни драгун, ни жандармов? Никтоничегонезнал.
Забастовщики как будто успокоились. Повернув назад, они оставилидорогуна
Бомон и, пересекаяполя,двинулиськЖуазелю.Путьпреградилополотно
железной дороги, они перешли его, опрокинули рогатки и бросились дальше.
Теперь они приближались к Монсу, неровная почва постепеннопонижалась,
море свекловичных полей ширилось, уходя вдаль, к темным домам Маршьенна.
До шахты Победа было добрых пять километров, забастовщикистремительно
прошли их,охваченныетакимпорывом,чтодаженезаметилиусталости,
несмотря на разбитые, израненные ноли. Колонна все росла, подорогекней
присоединялись товарищи из поселков. Когда перешли мост Магаш через канали
приблизились к шахте, людей было не менее двух тысяч.Ноужепробилотри
часа, шахтеры с Победы разошлись все до одного человека. Разочарование толпы
излилось в пустых угрозах, ипоплатилисьтолькоявившиесявсвоюсмену
землекопы, которых бастующие встретили градом битого кирпича.