И снова все погружалось во мрак; только раздавалисьглухие
удары кирок, тяжелое дыхание да воркотня от усталости, невыносимой духотыи
грунтовых вод.
Захария, обмякший после воскресной попойки, вскоре оставилработупод
предлогом, будто ему надо подставитьподпорки;этодалоемувозможность
отдохнуть, и он тихонько насвистывал,рассеянноглядявтемноту.Позади
забойщиков осталось пустое пространство метра в три; тем не менее рабочие не
позаботились укрепить глыбу, не думая об опасности и жалея рабочее время.
- Эй ты, белоручка! - крикнул молодойчеловекЭтьену.-Давайсюда
подпорки.
Этьену, которого Катрина обучала, как надо орудовать лопаткой, пришлось
подавать доски, - оставался небольшой запас ещесовчерашнегодня.Доски
были нарезаны по размеру каждого слоя угля, и обычноихспускалисюдапо
утрам.
- Да поворачивайся же, лентяй, черт тебявозьми!-крикнулЗахария,
видя, как новый откатчик неловко пробираетсямеждугрудамиугля,несяв
руках четыре дубовых бруска.
С помощью кирки забойщик делал одну зарубку в своде и другуювстене;
затем с двух концов прокладывал бруски, которые подпирали глыбу. После обеда
ремонтные рабочие расчищали галерею и засыпали отработанные слои жилы вместе
с остатками брусков, оставляя свободными только верхниеинижниепроходы,
необходимые для откатки.
Маэ перестал ворчать. Ему удалось наконец отбить глыбуугля.Онотер
рукавом обильный пот и обернулся взглянуть, что делаетЗахарияунегоза
спиной.
- Брось, - сказал он. - Послезавтракапоглядим.Примемсялучшеза
работу, а то у нас не наберется положенного числа вагонеток.
- Дело в том, - промолвил молодой человек, - что тут начинаетоседать.
Посмотри, уже трещина. Боюсь, как бы не обрушилось.
Но отец пожал плечами. Какие пустяки! Ничего не обрушится! А потом,им
ведь не впервой, вывернутся как-нибудь. Вконцеконцовонрассердилсяи
послал сына в глубь штольни. Впрочем, остальные тоже оставили работу. Левак,
лежа на спине, бранился, рассматривая палец левой руки, ободранный докрови
упавшим камнем. Шаваль с ожесточением стащил с себя рубашкуиоголилсяпо
пояс, чтобы не было так жарко. Все ониужепочернелиоттонкойугольной
пыли; смешавшись с потом, она текла с них темными струйками. Первым принялся
за работу Маэ. Голова его приходилась ниже, на одном уровне сглыбой;вода
каплями падала на лоб, и казалось, что она вконцеконцовпросверлитему
череп.
- Не надо обращать на них внимания, - сказалаКатринаЭтьену.-Они
вечно грызутся.
Девушка сновауслужливоприняласьегообучать.Каждаянагруженная
вагонетка, появлявшаяся наверху,былаотмеченаособымжетоном,понему
приемщик могзанестиеевсчетартели;поэтомунадонагружатьочень
внимательно и только чистым углем, иначе вагонетку могли не принять.
Молодой человек, глаза которого начинали привыкать к мраку,гляделна
ее белое, бескровное лицо.
Молодой человек, глаза которого начинали привыкать к мраку,гляделна
ее белое, бескровное лицо. Он никак не мог определить ее возраста; на вид ей
можно было дать двенадцать лет, - до того она была хрупка. А междутемона
казалась старше, держалась по-мужски развязно, с наивнойдерзостью,иэто
несколько смущало Этьена.Емунепонравиласьеемальчишескаяголовас
бледным личиком, стянутая навискахчепцом.Ноегопоражаласилаэтой
девочки, ее упругость и ловкость. Она наполняла свою вагонетку быстрее,чем
он, равномерными и легкими взмахами лопатки; затем,однимтолчком,плавно
продвигала ее до ската, нигде не зацепляя илегкопробираясьподнизкими
сводами. Этьен же ушибался накаждомшагу,вагонеткасходилаунегос
рельсов. Он впадал в отчаяние.
В самом деле, дорога не отличалась удобством. От забоядоскатабыло
метровшестьдесят,иход,которыйрабочиеещенеуспелирасширить,
представлял собою настоящую траншею с оченьнеровнымсводомисчастыми
выступами. В некоторых местах нагруженная вагонеткаедвамоглапройти,и
тогда откатчику приходилось пробираться на коленях, чтобы не размозжить себе
голову. К тому же подпорки прогнулись и кое-где уже потрескались.Онибыли
расщеплены в середине и местами торчали, как сломанныекостыли.Надобыло
проходить крайне осторожно, чтобы неисцарапаться;иподтяжелымгрузом
оседавшей породы, от которого толстые дубовыебрусьямоглиразлететьсяв
щепы, люди ползали на животе в вечном страхе сломать себе шею.
- Опять! - произнесла, смеясь, Катрина.
Вагонетка Этьена сошла с рельсов всамомтяжеломместепрохода.Он
никак не мог катить ее прямо по рельсам, врезавшимся вовлажнуюземлю;он
бранился, выходил из себя и выбивался из сил, тщетностараясьневероятными
усилиями поставить колеса на место.
- Да погоди, - продолжала девушка. - Если будешь злиться, то ничегоне
выйдет.
Она ловко скользнула под вагонетку и одним усилием, спиной,приподняла
ее и поставила нарельсы;вагонеткавесиласемьсоткилограммов.Этьен,
пораженный и пристыженный, лепетал какие-то извинения.
Катрина показала ему, как расставлять ноги,чтобылучшеупиратьсяв
подпорки, стоящие по обе стороны галереи. Тело должно быть наклонено вперед,
руки вытянуты так, чтобы можно было толкать вагонетку соединеннымиусилиями
всех мускулов рукиног.ВовремяодногоизтакихпутешествийЭтьен
последовал за ней и видел, как она шла, изогнувши все тело и держа рукитак
низко, что казалось, будто она ползетначетвереньках,подобнокарликам,
которых показывают в цирках. Потлилснееградом,девушказадыхалась,
суставы хрустели, но она продолжала работать без единой жалобы, спривычным
безразличием, как будто жизнь на четвереньках - общий удел этихнесчастных.
Ему же работанедавалась:башмакижали,телоизнемогалооттого,что
приходилось двигаться скорчившись, низкоопустивголову.