Проект этот был встречен сердитыми возгласами;
в узкой щели, на глубине шестисот метров под землей,назреваловозмущение.
Скоро говорившие перестали сдерживаться; испачканныеуглем,продрогнувот
ожидания, шахтеры обвиняли Компанию в том, что она губит под землей половину
своих рабочих, а другую половину заставляет подыхать с голоду. Этьенслушал
и весь дрожал.
- Скорее, скорее, - говорил штейгер Ришомм, обращаясь к нагрузчикам.
Он торопил с подъемом и, не желаяприниматькрутыхмер,делалвид,
будто ничего не слышит.
Однако ропот до того усилился, что он принужден был вмешаться.
Позади него кричали, что так не может продолжаться вечно и чтоводно
прекрасное утро вся эта лавочка полетит к черту.
- Ты человек рассудительный,-обратилсяонкМаэ,-заставьих
помолчать. Раз не можешь быть всех сильнее, надо по крайней меребытьвсех
умнее.
Маэ, который было успокоился, начинал уже тревожиться; но обошлосьбез
его вмешательства. Все сразу умолкли: у входа однойизгалерейпоказались
Негрель и Дансарт, возвращавшиеся с обхода, тоже совсем потные.Привычкак
дисциплине заставила рабочих посторониться, и инженер прошел мимо, не сказав
ни слова. Он сел в одну вагонетку, старший штейгер -вдругую;сигнальную
веревку дернули пять раз, возвещая, что едет жирнаятуша,какговорилио
начальстве, - и клеть поднялась среди угрюмой тишины.
VI
Поднимаясь в клети вместесчетырьмяшахтерами,Этьенрешилснова
пуститься в голодное странствие по дорогам. Не все ли равно: околетьтеперь
же или каждый день спускаться в этот ад, где ондаженеможетзаработать
себе на хлеб? Катрина поместилась выше; она теперь не прижималась к нему,и
ан не ощущал усыпляющей теплоты ее тела. Он предпочитал не думать о пустяках
и отправиться дальше. Как человек сравнительно развитой,Этьенчувствовал,
что не сможет покоряться, подобно этой толпе; кончится тем, что онпридушит
кого-нибудь из начальства.
Вдруг его ослепило. Подъем совершился так быстро, что дневной свет,от
которого он ужеуспелотвыкнуть,совершенноегоошеломил;онневольно
зажмурился и почувствовалоблегчение,когдаодинизприемщиковотворил
дверь: рабочие выскочили из вагонеток.
- Послушай, Муке, - прошептал Захария на ухо приемщику, - пойдемнынче
вечером в "Вулкан", а?
"Вулканом" назывался кафешантан в Монсу. Муке подмигнул левым глазоми
осклабился во весь рот. Это был парень низкорослый и толстый, как егоотец,
с нахальной физиономией; видно было,чтоонготовнавсеинебольно
заботится о завтрашнем дне. Вместе с ними выходила Мукетта, и он, вприливе
братской нежности, звучно шлепнул ее по спине.
Этьен едва узнал высокую приемочную, которая утром, притускломсвете
фонарей, представлялась ему такой мрачной. Теперьэтобылопростоголое,
грязное помещение. В запыленные окна глядел пасмурныйдень.Толькомашина
яркопоблескиваламеднымичастями;стальныеканаты,обильносмазанные
маслом, тянулись, словно ленты, окунутые вчернила;шкивыипереплетыв
вышине,клети,вагонеткииещемногиедругиеметаллическиечасти,
потемневшие от времени, заполняли помещение.
В запыленные окна глядел пасмурныйдень.Толькомашина
яркопоблескиваламеднымичастями;стальныеканаты,обильносмазанные
маслом, тянулись, словно ленты, окунутые вчернила;шкивыипереплетыв
вышине,клети,вагонеткииещемногиедругиеметаллическиечасти,
потемневшие от времени, заполняли помещение. Почугуннымплитамнеумолчно
грохотали колеса; отугля,которыйпривозиливвагонетках,поднималась
тонкая пыль, оседавшая черным налетом на полу, на стенах, вплоть доверхних
балок башенного сруба.
Шаваль,взглянувнатабель,висевшийвнебольшойзастекленной
приемочной конторе, пришел в ярость. У нихнепринялидвухвагонеток:в
одной оказалось меньше установленного количества угля, во второйугольбыл
недостаточно чист.
- Славный денек, что и говорить! - воскликнул он.-Ещедвадцатьсу
долой! Нечего было нанимать лентяев,которыеорудуютруками,каксвинья
хвостом.
И он посмотрел исподлобья наЭтьена,какбывдополнениексвоим
словам. Этьену очень хотелось ответить ему хорошим тумаком. Но он решил, что
это ни к чему, раз он все равно уходит.
- Нельзя делать все хорошо с первого же раза, - примирительновозразил
Маэ. - Завтра он будет работать лучше.
Тем не менее все былираздраженыитолькоискалиповодакссоре.
Отдавая лампочку, Левак поругался с ламповщикомиз-затого,чтолампочка
будто бы была плохо вычищена. Они немного успокоились только вбараке,где
всегда топилась печь. Должно быть, положили слишком много угля: жаровня была
раскалена докрасна, и большое помещение без окон казалось объятымпламенем;
на стенах дрожали кровавые отблески. Все стали греться, повернувшисьспиной
к огню и весело ворча. От тел валил пар, как от суповой миски;когдаспину
напекало, принимались греть живот. Мукетта преспокойно спустила штаны, чтобы
просушить рубашку. Парни начали балагурить, все захохотали, потомучтоона
вдруг показала им зад; этим она всегда выражала крайнее свое презрение.
- Я ухожу, - сказал Шаваль, заперев инструменты в шкафчик.
Никтонетронулсясместа.ОднаМукеттабросиласьзаним,под
предлогом, что им обоим идти в Монсу. Но это вызвало только новыенасмешки:
все знали, что Шаваль к ней охладел.
Между тем Катрина, озабоченная, подошла котцуишепотомсталаему
что-то говорить. Тот сначала удивился, потомодобрительнокивнулголовой;
подозвав Этьена, он отдал ему узелок и сказал:
-Послушайте,еслиуваснетденег,высголодуподохнетедо
пятнадцатого числа... Хотите, я помогу вам где-нибудь призанять?
В первую минуту молодойчеловексмутился.Онтолькочтособирался
потребовать свои тридцать су и уйти. Но его удержал стыд перед девушкой. Она
смотрела на него в упор: вдруг она вообразит, что он боится работы?
- Обещать наверняка я, конечно, ничего немогу,-продолжалМаэ.