Ему
жаль было расстаться со свободной жизнью бродяги:когдачеловексамсебе
господин - и поголодать не страшно. Этьену казалось, что прошли ужегодыс
той бурной ночи, когда он взобрался на отвал, до тоговремени,котороеон
провел под землею, ползая по темным галереям.Емупротивнобылоначинать
снова то же самое. Это несправедливо и жестоко, его человеческое достоинство
возмущалось при мысли о том, что его низводят достепенискотины,которую
ослепляют и запрягают в работу.
Обуреваемый такими мыслями, Этьен окидывал блуждающим взором необъятную
равнину: мало-помалу он рассмотрел ее всю. Странно: когда старик Бессмертный
показывал ее во мраке, он не представлял себе, что онатакая.Прямоперед
ним, в узкой ложбине,виднеласьшахтаВоресомножествомдеревянныхи
кирпичных строений:просмоленныйсортировочныйсарай,башнясаспидной
крышей, машинное отделение и высокая красноватая труба. Все это сгрудилось в
кучу и казалось неприветливым. Но ему и в голову неприходило,чтовокруг
этих строений расстилается такое большоепространство,похожееначерное
озеро, - до того оно было завалено рыхлымигрудамикаменногоугля.Между
ними тянулись высокие мостки с рельсамижелезнойдороги,целыйуголбыл
занят складом строительных материалов - словно там вырубили лес. Вид направо
был закрыт отвалом, похожим на исполинскую баррикаду. В тойчасти,которая
образовалась раньше, он ужепоростравою,анадругомконцеоставался
совершенно голым: все пожирал подземный пожар, продолжавшийся целый год;от
него расстилался по поверхности густой дым, оставляя ржавыеследывсерых
слоях шифера и песчаника. Дальше развертывались бесконечные поля, засеваемые
хлебом и свеклой, сейчас оголенные; болота сжесткойщетиной,накоторых
кое-где росли чахлые ивы; вдали - луга, разделенные рядом тощих тополей.За
ними же белели пятна городов: Маршьенн на севере, Монсу на юге; а на востоке
Вандамский лес замыкалгоризонтлиловатойчертойбезлистыхдеревьев.В
пасмурном свете зимних сумерек казалось, будто вся черная копотьВоре,вся
летучая угольная пыль опустилась на равнину, осыпала деревья, устлала дороги
и усеяла пашни.
Этьен все смотрел. Больше всего привлекал его внимание канал,которого
он не разглядел ночью, - тобыларекаСкарп,превращеннаявканал.Он
тянулся от Воре до Маршьенна прямой лентой из матовогосеребравдвалье
длиною,уходящейвдальмежзеленеющихберегов,окаймленныхбольшими
деревьями, словно аллеи. В бледной воде отражались плывущие баржи;кормау
них была выкрашена в красный цвет. Недалеко отшахтынаходиласьпристань;
возле нее стояли суда, на которые вагонетками грузилиуголь,перевозяего
прямопомосткам.Затемканализгибалсяинаискосьпрорезалболото.
Казалось,всядушаобширнойравниныотражаласьвэтойполосеводы,
проходившей по ней, словно большая дорога, по которой возили уголь и железо.
Этьен перевел взгляд с канала на поселок, скрытый за пригорком, так что
видны были только его красныечерепичныекрыши.
Этьен перевел взгляд с канала на поселок, скрытый за пригорком, так что
видны были только его красныечерепичныекрыши.Затемонсноваобратил
взгляд в сторону Воре. У подножия глинистого холма он заметил огромные груды
кирпичей, изготовленных и обожженных на месте. За заборомпроходилирельсы
железнодорожной ветки, проведенной Компанией для обслуживания копей. Теперь,
наверное, спустили последних ремонтных рабочих. Людиподталкивалиодиниз
вагонов, и он пронзительно скрипел. Таинственный мрак, необъяснимыйгрохот,
неведомые светилаимелитеперьопределенныйсмысл.Высокиедоменныеи
коксовые печи вдали померкли при свете дня. Оставался один воздушныйнасос;
он работал безостановочно и дышал все тем же протяжным и глубокимдыханием,
выпуская серый пар, валивший из пасти этого ненасытного чудовища.
И Этьен бесповоротно решил остаться.Можетбыть,онвспомнилглаза
Катрины, уходившей в поселок; возможно - и это скореевсего,причиноюбыл
дух возмущения, исходивший из Воре. Он и сам не знал, - ему простохотелось
снова спуститься в шахту, чтобы страдать и бороться; и он неотступно думал о
людях, про которых ему рассказывалБессмертный,отомтучномненасытном
божестве, которому тысячи голодных приносили себя в жертву, не зная его.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ*
I
Усадьба Грегуаров Пиолена находилась в двухкилометрахнавостокот
Монсу, по дороге в Жуазель. Это был большой четырехугольный дом безвсякого
стиля,построенныйвначалепрошлогостолетия.Отимения,когда-то
обширного, теперь остался только участоквтридцатьгектаров,обнесенный
стеною. Вести на нем хозяйство былолегко.Особеннойславойпользовались
плодовый сад и огород; фрукты иовощиоттудасчиталисьлучшимивовсей
округе. При доме не было парка, его заменяла небольшаяроща.Аллеястарых
лип - целый свод листвы на триста метров - тянулась от ограды докрыльцаи
принадлежала к числу редкостейнаэтойголойравнине,гдевсебольшие
деревья от Маршьенна и до Боньи были известны наперечет.
В тот деньГрегуарывсталиввосемьчасовутра.Обыкновенноони
поднимались на час позже, так как любили долго и сладкопоспать;нобуря,
разбушевавшаясяночью,импомешала.Г-нГрегуартотчасотправился
посмотреть, не произвел ли вихрь каких-нибудь опустошений. Тем временем г-жа
Грегуар, в фланелевом капотеивтуфлях,прошланакухню.Обрамленное
ослепительно седыми волосами лицоэтойполной,небольшогоростаженщины
пятидесяти восьми лет сохранило детски-изумленное выражение.
- Мелани, - обратилась она к кухарке, -тестоподошло,вымоглибы
теперь же посадить сдобную булку в печь.Барышнявстанетнераньше,чем
через полчаса, и покушает ее с шоколадом. Вот будет для нее сюрприз!
Кухарка, худощавая старушка,тридцатьлетприслуживавшаяГрегуарам,
засмеялась.