Наконецбароносновал"ОбществоДерюмо,ФокенуаиКo"по
эксплуатации залежей угля в Монсу. Открытые им копи начали даватьнекоторый
доход. Но соседние шахты Куньи, принадлежавшие графу Куньи, и копиЖуазель,
принадлежавшие "Обществу Корниль иЖенар",чутьнепогубиливсегодела
жестокой конкуренцией. К общему благополучию 25 августа 1760 годавладельцы
трех копейвошливсоглашениеислилисьвоедино,образовав"Компанию
каменноугольных копей в Монсу", ту самую, которая существовала и поныне. Для
более удобного распределения имущества всястоимостьегобыларазделена,
согласно тогдашней денежной системе, на двадцать четыре пая, или"су",как
их назвали. Каждое "су" подразделялось на двенадцать "денье", что составляло
всего двести восемьдесят восемь"денье";стоимостькаждого"денье"была
определена в десять тысяч франков.Такимобразом,веськапиталКомпании
достигал трех миллионов франков. Дерюмо, обессиленный, новсежевышедший
победителем, получил при разделе шесть "су" и три "денье".
В те годы барон владел Пиоленой; у него было триста гектаровземли.В
качестве управляющего он держал у себя на службе О нореГрегуарародомиз
Пикардии, прадеда Леона Грегуара. Как только в Монсу былподписандоговор,
Оноре, хранивший в чулке пятьдесяттысячфранковсбережений,стрепетом
решился последовать примеру хозяина, который заразил его своейнесокрушимой
верой в дело. Он обратил деньги в звонкую монету и приобрел одно "денье",с
ужасом думая,чтоограбилнаэтусуммусвоихдетей.Егосын,Эжен,
действительно получал лишь скудный дивиденд; а так как онвздумалжитьна
широкую ногу иимелглупостьпотерятьводномрискованномпредприятии
остальные сорок тысяч франковотцовскогонаследства,емупришлосьвести
весьма скромный образ жизни. Но дивиденд на "денье" постепенно увеличивался,
и Фелисьен смог осуществить мечту, которую издавна лелеялегодед,бывший
управляющий имением: он приобрел всобственность,забаснословнодешевую
цену, как национальное имущество, уже урезанную Пиолену. Затем пошли тяжелые
годы, приходилось ожидать развязки революционных потрясений, потом произошло
кровавое падение Наполеона. И только ЛеонГрегуарсталполучатьсказочно
быстро возраставшую прибыль с капитала, который предок его некогда робко и с
опаской вложил в акционерное предприятие. Доходысэтихничтожныхдесяти
тысячфранковрослииувеличивалисьпомеретого,какрасширялась
деятельность Общества. С 1820 года они приносили сто на сто, то естьдесять
тысяч франков. В 1844 году они дали двадцать тысяч франков; в1850году-
сорок тысяч. Наконец было два года, когда дивиденд достиг очень внушительной
суммы - пятидесяти тысяч франков! Стоимость "денье" по биржевой котировкев
Лилле определялась в миллион франков; за сто лет она возросла в сто раз!
Грегуарусоветовалипродатьсвое"денье",когдакурсдостигнет
миллиона; но он, благодушно улыбаясь, наотрез отказался.
Аполгодаспустя
разразился промышленный кризис, и стоимость "денье" упала до шестисоттысяч
франков. Грегуар по-прежнему улыбался и ни о чем не жалел: все Грегуары были
отныне проникнуты несокрушимой верой в копи. Цена поднимется, как богсвят!
К этой вере присоединялась глубокая благодарность по отношению к кладу,вот
уже целое столетие питавшему семью без всякой затраты труда. То было какбы
некое божество, которое их эгоизм окружил настоящим культом, - фея домашнего
очага, обеспечивавшая им просторное ложе лени, угощавшаялакомымиблюдами.
Так велось от отца к сыну; к чему искушать судьбу исомневатьсявней?В
этой фамильной преданности была и доля суеверного страха: онибоялись,что
миллион, который будет выручен за "денье", вдруграстает,кактолькоони
реализуют акцию и положат деньги в ящик. Им казалось, чтоонибудутболее
сохранны в земле, откуда их извлекают углекопы, - целое поколение изнуренных
людей, - понемногу каждый день, в меру их потребностей.
Счастье осыпало этот дом своими дарами. Г-н Грегуар в раннеймолодости
женился на дочери маршьеннскогоаптекаря,некрасивойдевушке,безгроша
приданого; он обожал ее, и она платила ему тем же. Г-жа Грегуар всяушлав
хозяйство и восхищалась мужем;еговолябыладлянеезаконом.Супруги
никогда не расходились во вкусах; идеалом их была спокойная жизнь; и так они
прожили сорок лет, исполненных взаимной нежностиизаботливостивовсем,
вплоть до мелочей. Это было размеренное существование; сороктысячфранков
проживались без шума, а все сбережения тратились на Сесиль, позднее рождение
которой на время опрокинуло их расчеты. Но теперь ониисполняливсякуюее
прихоть: купили вторую лошадь, двановыхэкипажа,выписывалитуалетыиз
Парижа - все было для них радостью; они не знали, чем только угодить дочери.
Сами они, однако, сохранили моды времен своей юности - до того доходило
их отвращение к щегольству. Каждая трата, ничем не окупавшаяся, казаласьим
безрассудной.
Вдруг дверь распахнулась, и громкий голос воскликнул:
- Как? Вы позавтракали без меня?
Это была Сесиль; онатолькочтовскочиласпостели,глазаунее
распухли от сна. Она наскоро подобрала волосыинакинулабелыйшерстяной
капот.
- Нет, нет, - ответила мать. - Видишь, мытебядожидались.Противный
ветер не давал тебе спать, моя бедная крошка?
Девушка изумленно поглядела на нее.
- Разве был ветер?.. Я ничего не слыхала, всю ночь на просыпалась.
Всерасхохотались;кухаркаигорничная,подававшиезавтрак,тоже
засмеялись: мысль, что барышня спала без просыпудвенадцатьчасовподряд,
развеселила весь дом. Привидесдобнойбулкилицаувсехокончательно
расцвели.
- Как! Вы уже успели ее испечь? - проговорила Сесиль. - Вотсюрприз!..
Свежая, горячая булочка с шоколадом - чудесно!
Все уселись за стол; вчашкахдымилсяшоколад;разговордолгошел
только вокруг сладкой булки.