Вполуосвещенномвестибюлепоказаласьг-жаЭнбо,удивленнои
радостно приветствовавшая их.
- Нечего смотреть, идите, бездельники! -ворчалаМаэ,тащазаруки
детей, увязавших в грязи.
В большом волнении приближалась она к лавке Мегра. Лавочник жил рядом с
директором; только стена отделяла богатый особнякотегодомика.Тутже
находился склад товаров, помещавшийся в длинном здании; в нем былаустроена
и лавочка, выходившаяпрямонаулицу.Тампродавалосьвсе:бакалейные
товары, колбаса, фрукты, хлеб, пиво, кастрюли. Мегра служилпреждевВоре
надзирателем и начал свою деятельность с того,чтооткрылкабачок;потом
благодаря протекции начальства торговля его расширилась,имало-помалуон
разорил мелких лавочников в Монсу. Торговлю всеми товарами он сосредоточил в
своих руках, а большое число покупателей из заводскихпоселковдавалоему
возможность продавать дешевле других и оказывать более широкий кредит. Мегра
и впоследствиинепереставалпользоватьсяподдержкойКомпании,которая
выстроила для него и домик и склад.
- Я опять пришла, господин Мегра, - смиреннопроговорилаМаэ,увидав
лавочника, стоявшего у дверей.
Он молча посмотрел нанее.Этобылтолстяк,державшийсясовсеми
сдержанно и вежливо; он гордился тем, что никогда не изменялразпринятому
решению.
-Послушайте,ведьвынепрогонитеменя,каквчера?Намнужно
как-нибудь прожить до субботы. Правда, мы уже два года должны вам шестьдесят
франков...
Она изъяснялась короткими мучительными фразами. То был старый долг, еще
со времени последней забастовки. Сколько раз Маэ давали себе слово заплатить
его, но не могли, потому что ни разу не удавалось скопить за получку хотя бы
сорок су. К тому же с ними позавчера приключилась беда -пришлосьуплатить
двадцать франков сапожнику, который грозился подать в суд. И вотонисидят
без гроша. А то они протянули бы до субботы, как все другие товарищи.
Мегра, выпятив живот искрестивнагрудируки,отрицательнокачал
головою в ответ на каждую ее мольбу.
- Два хлеба, не больше, господин Мегра. Я ведь человекрассудительный,
я не прошу кофе... Только два трехфунтовых хлеба в день!
- Нет! -крикнулоннаконецизовсехсил.Показаласьегожена,
болезненная женщина, проводившая
целые дни за счетными книгами, не смея ни на минуту оторваться.Онав
испуге скрылась, увидав, что несчастная женщина устремилананееглазас
горячей мольбой. Говорили, что ей приходится уступать местонасупружеском
ложе откатчицам из числа покупательниц. Это было общеизвестно: еслиуглекоп
хотел продлить свой кредит, ему стоило только послать в лавку дочь илижену
- красивую или некрасивую, все равно, только бы она была неуступчивее.
Маэ продолжала с мольбою глядеть на Мегра ивдругпочувствоваласебя
неловко. Она заметила, что он смотрит на неераздевающимвзглядомтусклых
глазок.
Она заметила, что он смотрит на неераздевающимвзглядомтусклых
глазок. Это ее взорвало; добро бы еще втовремя,когдаунеенебыло
семерых детей, когда она была молода! И она ушла, сердито потянувзасобою
Ленору иАнри,которыепринялисьбыловылавливатьизканавыореховые
скорлупки и рассматривать их.
- Не принесет вам это счастья, господин Мегра, помяните мое слово!
Теперь у нее оставалась надежда только на господ из Пиолены.Еслиони
не дадут ей ста су - тогда хоть ложись и помирай. Онаповернуланалевопо
дороге в Жуазель. Там, где дороги сходились углом,стоялокаменноездание
Правления - настоящий дворец; знатные господа из Парижа,князья,генералы,
чиновники давали там каждую осень парадные обеды. Продолжаяидти,онауже
расходовала мысленно эти стосу:преждевсегохлеб,потомкофе,затем
четвертушка масла, мера картофеля для утреннего супа и для вечернеговарева
и наконец, может быть, немного студня, потому что Маэ необходимо мясное.
Прошел аббат Жуар, свяитгник изМонсу,подобравсутануиосторожно
ступая, словно жирныйоткормленныйкот,боящийсязамочитьшкурку.Этот
кроткий человек старался ни во что не вмешиваться, чтобы невосстанавливать
против себя ни рабочих, ни хозяев.
- Здравствуйте, господин кюре.
Маэ вовсе не была набожной, но ей вдругпредставилось,чтосвященник
непременно должен ей чем-нибудьпомочь.Неостанавливаясь,онулыбнулся
детям и прошел мимо женщины, которая стояла как вкопанная посреди дороги.
И она отправилась дальше по черной липкойгрязи.Оставалосьещедва
километра; теперь приходилось тащить за собою детей; они страшноустали,и
ничто их больше не занимало. Справа и слева от дороги простирались все те же
пустыри, обнесенные изгородями, поросшими мхом, те же закопченныефабричные
корпуса с высокими трубами. А затемтянулисьполя-беспредельныеполя,
неоглядное пространство бурой земли; ни деревца кругом до самогогоризонта,
где виднелась лиловатая черта Вандамского леса.
- Возьми меня на руки, мама.
И Маэ попеременно брала детей на руки. Нашоссестоялилужи,иона
подбирала юбку, боясь явиться к господам слишком грязной. Три раза оначуть
не упала, - до того скользкобылонаэтойпроклятойдороге.Когдаони
наконец подходили к дому, на них накинулись две собакистакимлаем,что
дети со страху подняли крик. Кучеру пришлось пустить в ход кнут.
- Снимите сабо и входите, - сказала Онорина.
Войдя в столовую,матьидетисловноприросликполу;ихсразу
одурманило тепло и сильно смутили пожилой господин и пожилаядама,которые
развалились в креслах, внимательно их разглядывая.
- Дитя мое, - произнесла дама, - исполни свой небольшой долг.
Грегуары возложилинасвоюдочьобязанностьпомогатьбедным.Это
входило в их понятия о хорошем воспитании.