Это
входило в их понятия о хорошем воспитании. Надо бытьмилосердным,говорили
они, считая, что их дом - божий дом. Притом они былиуверены,чторазумно
помогают ближним, и постояннобоялисьобмана,боялисьоказатьподдержку
пороку. Поэтому они никогда не давали денег, никогда! Ни десяти су, нидвух
су, - известно ведь, что стоит нищему получить два су, как он тотчасжеих
пропьет. И они всегда подавалимилостынюнатурой,преимущественнотеплым
платьем, раздавая его зимою детям неимущих.
- Ах, бедные крошки! - воскликнула Сесиль. -Онисовсемпосинелиот
холода! Онорина, достань из шкафа узел.
Прислуга тоже с жалостью смотрела на несчастных; но то было сострадание
женщин, которым не нужно заботиться о своем пропитании. Когда горничная ушла
наверх за вещами, кухарка взяла было остатки булки, но опять положила ихна
стол и, сложив руки, осталась в столовой.
- У меня как разестьдвашерстяныхплатьицаитеплыеплатки,-
продолжала Сесиль. - Вы увидите, как будет в них тепло вашим бедным крошкам!
Тем временем Маэ оправилась и робко проговорила:
- Большое вам спасибо, барышня... Вы очень добры...
На глазах у неевыступилислезы.Ейказалось,чтоонанепременно
получит сто су, и она обдумывалатолько,какихпопросить,еслиейне
предложатсамигоспода.Горничнаявсеещеневозвращалась;наступило
тягостное молчание. Уцепившись за юбку матери, дети жадными глазами смотрели
на булку.
- У вас только эти двое? - спросила г-жа Грегуар, прерывая молчание.
- Нет, сударыня, у меня семеро.
Грегуар, снова принявшийся за газету, даже привскочил от негодования.
- Семеро детей, о боже! Но зачем так много?
- Это безрассудно, - пробормотала пожилая дама.
Маэ сделала неопределенный жест, как бы извиняясь. Чтожеделать?Об
этом и не думаешь, оно выходит само собой. И потом, когда дети вырастут, они
станут работать и помогать семье. Впрочем, они и теперь жили бы сносно, если
бы у них не было деда, который совсем состарился, да еще еслибывседети
были постарше; а то всего два сына идочьдостиглитоговозраста,когда
разрешается работать в копях. Как-никак, маленьких тоже надо кормить, -они
ведь ничего не зарабатывают.
- Вы, значит, давно уже работаете в копях? - спросила г-жа Грегуар.
Бледное лицо Маэ озарилось безмолвной улыбкой.
- О да! О да... Я работала до двадцати лет. Но когда родилавовторой
раз, доктор сказал, что я там и помру, если буду продолжать работать: у меня
делалось что-то неладное в костях. К тому же я в это времявышлазамуж,у
меня и дома стало довольно дела... А вот из семейства мужавсеработаютв
шахтах с незапамятных времен. Это началось еще с дедаегодеда-словом,
никто не помнит, когда, - с тех самых пор, как нашли залежи в Рекийяре.
Господин Грегуар задумчиво смотрел на женщину и ее жалкихдетишек,на
их восковые лица и белесоватые волосы Он видел внихпризнакивырождения:
низкий рост, малокровие, убогий облик голодающих! Снова наступиломолчание,
слышалось только потрескиваниеуглявкамине.
Вжаркойстоловойстоял
тяжелый воздух сытого благополучия; оно заполняло все уголкиобывательского
уюта.
- Что она там возится? -нетерпеливовоскликнулаСесиль.-Мелани,
сходи и скажи ей, что узел лежит в шкафу, внизу налево.
Между тем г-н Грегуар вслух докончил размышления, на которые навелего
вид этих бедняков.
- На свете много горя, это правда; но согласитесь сами, Моя милая,что
и рабочие далеко не всегда поступают разумно. Вместо того чтобыоткладывать
деньги на черный день, как наши крестьяне, углекопы пьянствуют,залезаютв
долги, и в конце концов им нечем кормить семью.
- Вы правы, - степенно отвечала Маэ. - У нас иногда живут нетак,как
надобно. Я постоянно твержу обэтомбездельникам,когдаонижалуются...
Мне-то повезло, мой муж не пьет. Ну,инойразввоскресеньенагулянке
пропустит лишнее, но дальше никогда не заходит. Иэтосегосторонытем
милее, что до нашей женитьбы он напивался, с позволения сказать, как свинья.
Но хоть он и блюдет себя, а дела наши оттого идут не лучше. Бывают дни,вот
как сегодня, например, когда, кажется, весь дом обыщешь, а все-таки ни гроша
не найдешь.
Она хотеланамекнуть,чтоейнужныстосу,ипотомупродолжала
рассказывать неуверенным голосом, объясняя, как образовалсяунихроковой
долг; сперва он был совсем ничтожен, но со временем все рос ипоглощалвсе
сбережения. Они аккуратно платили каждую получку.Ну,акак-тозадержали
выплату - и конец: с той поры так и не собрались с деньгами. Невозможно было
заткнуть эту дыру, и ониприходиливотчаяние:работаешь,работаешь,а
выходит, что даже с долгом не расквитаешься. Да пропади все пропадом! Видно,
до смерти не выбьешься. К тому же надо сказать, чтоуглекопукружка-другая
пива очень полезна,чтобыпрополоскатьгорлоотугольнойпыли.Тути
начинается, а потом, когда случаются неприятности, он ужиневыходитиз
кабака. Она никого не винит, только происходит это, должно быть, оттого, что
рабочие все-таки маловато зарабатывают.
- Компания дает вам, кажется, квартиру иотопление,-заметилаг-жа
Грегуар.
Маэ искоса поглядела на уголь, ярко пылавший в камине.
- Да, да, уголь нам выдают; не больно хороший, правда, новсе-такион
горит... А вот насчетквартиры:занееприходитсяплатитьвсегошесть
франков в месяц - пустяки, кажется, а между тем частобываеточеньтрудно
выкладывать... Вот сегодня, например, хоть на куски меня режь - все равнои
двух су не вытянешь. Где ничего нет, там уж ничего не добудешь!
Господин и дама молчали, нежась в креслах;имстановилосьскучнои.
неприятно видеть перед собой такую нужду. Маэ испугалась, не заделалиона
их, и, как женщина практичная, добавила спокойным, твердым тоном:
- Да я говорю это не с тем, чтобы жаловаться. Такова уж, видно, судьба,
приходитсяснеймириться;скольконибейся-всеравноничегоне
переменится.