-Теперь,-сказалавзаключениег-жаЭнбо,-есливасбудут
расспрашивать в Париже о наших поселках, вы сможете многое рассказать. Здесь
всегда так же тихо, как сегодня, - нравы патриархальные;все,каквидите,
счастливы и здоровы. Вообще - это местечко, куда и вам следовало бы приехать
поправиться, подышать дивным воздухом и пожить среди безмятежной тишины.
- Удивительно! Удивительно! - в полном восторге повторял господин.
Онивышлистакимивосхищеннымилицами,скакимилюдипокидают
кунсткамеры. Проводив их, Маэ остановилась напорогеиглядела,какони
удаляются, громкоразговариваямеждусобой.Улицыоживились,навстречу
гостям попадались кучки женщин, которые узнали о приезде парижан и разносили
эту весть из дома в дом.
ЖенаЛевакаостановилаусвоейдвериПьерроншу,выбежавшуюиз
любопытства на улицу. Обе они были неприятно поражены. В чем дело?Чтоэти
приезжие ночевать, что ли, собираются уМаэ?Этосовсемнеказалосьим
смешным.
- Всегда они без гроша, сколько ни зарабатывают! Ну, да утакихлюдей
оно и понятно!
- Я как раз узнала, что Маэ нынче утром ходила клянчитькгосподамв
Пиолену, а Мегра, который сначала отказался отпускать им хлеб, дал ейпотом
провизии в долг... Известное дело, чем у Мегра расплачиваются.
- С нею... нет! У него на это мужества не хватит... За все рассчитается
Катрина.
- Да! Послушай только, у нее хватилонаглостизаявитьмне,чтоона
готова задушить Катрину, если с ней это случится! Будтомынезнаем,что
долговязый Шаваль путается с дезкой, да еще с каких пор!
- Тише!.. Они идут.
Обеженщины,ЛевакиПьеррон,соспокойнымвидом,невыказывая
непристойноголюбопытства,поглядывалиукрадкою,какиздомавыходили
посетители. Потом они знаком быстро подозвали Маэ, которая вышла за дверьс
Эстеллой на руках. Все три, стоя неподвижно, долго смотреливследнарядной
г-же Энбо и ее гостям. Когда те отошли шаговнатридцать,снованачались
пересуды, еще оживленнее, чем раньше.
- Недешево стоит то, что на них надето; пожалуй, дороже, чем стоятони
сами!
- Наверняка даже!.. Той я не знаю, но за эту, здешнюю, я быичетырех
су не дала, будь она еще толще. Хорошие вещи про нее рассказывают...
- Ну? А что такое?
- Да про то, сколько у нее мужчин... Во-первых, инженер...
- Этот-то, щупленький?.. Да онтакмал,чтоегоинесыщешьпод
одеялом.
- Неважно, раз ей так нравится... Мневсегдаподозрительно,когдая
вижу, как дамы строят брезгливые рожи и делаютвид,будтовсеимнепо
нраву... Погляди, каконазадомвертит,хочетпоказать,чтовсехнас
презирает. Разве это, по-твоему, ладно?
Посетители удалялись тем же медленным шагом,продолжаяразговаривать;
но вот надороге,передцерковью,остановиласьколяска;изнеевышел
господин лет сорока восьми, в черном сюртуке, очень смуглый,справильными
чертами властного лица.
.. Погляди, каконазадомвертит,хочетпоказать,чтовсехнас
презирает. Разве это, по-твоему, ладно?
Посетители удалялись тем же медленным шагом,продолжаяразговаривать;
но вот надороге,передцерковью,остановиласьколяска;изнеевышел
господин лет сорока восьми, в черном сюртуке, очень смуглый,справильными
чертами властного лица.
- Муж! -проговорилаЛевак,понизивголос,какбудтоонмогее
услыхать; чувствовался страх, который директор внушал всем своим рабочим.-
А все же и ему рога наставили!
Теперь весь поселок высыпал на улицу.Любопытствоженщинвозрастало,
группы сливались в целую толпу, измазанная детвора толкаласьпотротуарам,
разинув рты. Из-за школьной оградынамгновениепоказалосьбледноелицо
учителя. Рабочий в саду перестал вскапывать гряды и таращил глаза,поставив
ногу на заступ. Еле слышноешушуканьепостепеннопревращалосьвгромкую
трескотню, похожую на шелест ветра в сухой листве.
Больше всего народасобралосьудомаЛеваков.Сперваподошлидве
женщины, потом ихсталодесять,потомдвадцать.Пьерроншаблагоразумно
умолкла, - было слишком много ушей.Маэ,неизменнорассудительная,также
довольствовалась тем, что наблюдала. Эстелла проснулась и начала кричать,и
Маэ, чтобы унять ее, спокойно вынула на виду у всех отвислую грудь-грудь
здоровой кормящей женщины, набухшую и как быудлинившуюсяотнепрерывного
притока молока. Когда г-н Энбо усадил дам и экипаж покатил по направлениюк
Маршьенну, послышался взрыв болтливыхголосов;женщиныжестикулировалии
говорили все сразу, суетясь, как муравьи в потревоженном муравейнике.
Пробило три часа. Бутлу и другиеремонтныерабочиеушлинаработу.
Вдруг из-за угла церкви показались первые углекопы, возвращавшиеся из шахты.
Лица их почернели, одежда вымокла; онишлисгорбившисьискрестивруки.
Среди женщин поднялась суматоха. Все без памятибежалидомой,застигнутые
врасплох за бесконечным распиванием кофе ипересудами,из-закоторыхони
забросилидомашнююработу.Совсехсторонслышалисьтревожныекрики,
предвещавшие ссору:
- Господи! А обед-то? Обед не готов!
IV
Когда Маэ вернулся домой, оставив Этьена у Раснера, Катрина, Захарияи
Жанлен сидели за столом и кончали есть суп. Углекопы возвращалисьизшахты
до того голодными, что садились обедать в мокрой одежде, даже не вымыв лица.
Никто не дожидался остальных, и потому стол был накрыт с утра довечера,-
за ним всегда кто-нибудь сидел и поглощал свою порцию, смотря потому,как
распределялось его рабочее время.
Едва успеввойти,Маэзаметилприпасы.Онничегонесказал,но
сумрачное лицо его прояснилось. Всеутро,покаонработал,задыхаясьв
штольне, его мучила мысль, что буфет пуст и в доме нет никофе,нимасла.
Как-тообойдетсяжена?Что,еслионавернетсяспустымируками?А
оказывается, у них все есть.