Ивсеже
порою, когда они не помышляли ни о чем запретном, обапочему-тосмущались.
Много вечеров подряд Этьен совсем не замечал ее тела, -ивдругонвидел
Катрину нагою и белой, такой белой, что ощущал трепет и отворачивался, боясь
не устоятьпередискушениемкоснутьсяее.Бывалитакжевечера,когда
девушку, без видимого повода, охватывала стыдливость; она поспешно пряталась
под одеяло, как бы ощущая руки молодого человека, готовые схватить ее. Когда
же свеча была погашена, они чувствовали, что немогутзаснутьиневольно
думают друг о друге, невзираянаусталость.НаследующийденьЭтьени
Катрина бывали неспокойны, будто поссорились. Они предпочитали вечера, когда
ничто их не тревожило, когда они были только товарищами.
Этьену приходилось жаловаться разве тольконаЖанлена,которыйспал
очень беспокойно. Альзира едва дышала,аЛеноруиАнрипоутрунаходили
обнявшимися так, как они засыпали. Во мраке домараздавалсятолькомерный
храп супругов Маэ, словно пыхтение кузнечных мехов. В общем Этьен чувствовал
себя здесь лучше, чем у Раснера: постель была неплоха,простынименялись
раз в месяц, кормили тожелучше,толькомясоподавалосьредко.Нотак
питались все, и нельзя было требовать, чтобы за сорок пять франковвмесяц
ежедневно готовили наобеджаркоеизкролика.Этисорокпятьфранков
являлись длясемействаощутимымподспорьем.Вхозяйствесталинаконец
сводить концы с концами, оставались лишь незначительные долги. Семейство Маэ
относилось спризнательностьюксвоемужильцу:бельеегобыловсегда
выстирано " починено, пуговицы пришиты,всевещисодержалисьвпорядке;
наконец-то он жил в чистоте, окруженный женской заботой.
В то время Этьен впервые осознал мысли, смутным роем носившиеся унего
в голове. До сих пор в нем жило только инстинктивноевозмущение,вызванное
глухим брожением среди товарищей. Целый ряд неясных вопросоввставалперед
ним. Почему одни живут в нищете, а другие в довольстве? Почему одни страдают
под пятой у других, не имея надежды когда-нибудь занять их место? И с первых
же шагов он понял свое невежество. С той поры его стал глодать тайныйстыд,
скрытая боль; он ничего не знал и не смел говорить о том, что такволновало
его, - о равенстве людей, о справедливости, которая требовала раздела земных
благ. И Этьен принялся за учение, без всякой системы, со всем пылом невежды,
снедаемого жаждой знания. Он вел теперьрегулярнуюперепискусПлюшаром,
которыйбылболееобразован,чемЭтьен,иболееопытенввопросах
социалистического движения. Молодой человек выписывал книги ичитал,плохо
усваивая их; чтение это крайне волновало его. Особенно поразила Этьенаодна
медицинская книга - "Гигиена углекопа"; автор, бельгийский врач, приводилв
ней все те болезни, от которых гибнет народ в каменноугольных копях; далее -
множествотрактатовпополитическойэкономии,непонятныхиз-засвоего
сухого, технического языка, анархистские брошюры,сбивавшиеегостолку,
старые номера газет, которые он хранил, чтобы иметь неопровержимые аргументы
на случай возможных споров.
Суварин, сосвоейстороны,тожеснабжалего
книгами. Прочитав о кооперативных обществах,Этьенцелыймесяцмечтало
всемирной ассоциациипообмену,когдаденьгибудутупраздненыивесь
социальный строй будет основан на труде.Этьенпересталстыдитьсясвоего
невежества; теперь, когда оннаучилсямыслить,внемпоявилосьчувство
гордости.
ВпервыемесяцыЭтьенпребывалввосторженномсостоянии
новообращенного. Сердце его было переполнено благородным негодованием против
притеснителей, и он лелеял надежду, что в будущем наступит полноеторжество
угнетенных. Беспорядочноечтениенемогло,конечно,выработатьунего
какого-либо определенногомировоззрения.ПрактическиетребованияРаснера
переплетались у него с идеями насилия иуничтожения,которыепроповедовал
Суварин. Выходя из кабачка "Авантаж", где они каждый деньругалиКомпанию,
Этьен шел, как во сне: ему казалось, что на его глазахпроисходиткоренное
перерождение народов, без разрушения и без кровопролития. Ему, впрочем, было
неясно, какими, средствами это осуществится. Хотелось верить, что все пойдет
очень хорошо, но он терялсявсякийраз,кактольконабрасывалмысленно
программупереустройстваобщества.Ондажевысказывалумеренныеи
непоследовательные взгляды ипороюговорил,чтоприрешениисоциальных
вопросов следует совсем исключить политику. Эту фразу онгде-товычитали
любил постоянно повторять ее в беседе с равнодушными углекопами.
Теперь у Маэ каждыйвечерложилисьспатьнаполчасапозже.Этьен
возобновлялвсетотжеразговор.Померетогокаконразвивался,
беспорядочная близость, независимо от возраста и пола, котораясуществовала
в поселке, начинала казаться ему оскорбительной. Скоты они, что ли,чтоих
бросили в эту закуту, посреди поля, вповалку,так,чтонельзяпеременить
рубашки, не показав при этом зад соседям! А какэтовреднодляздоровья,
когда девушки и парни быстро развращаются в тесноте!
- Мать честная! - отвечал Маэ. - Было бы больше денег, так и жилосьбы
лучше... Но, конечно, никому не сладко оттого, что люди друг на друге живут,
- это правда. Вот и выходит, что мужчины пьянствуют, а девушки беременеют.
Вся семья принимала участие вбеседах,каждыйвставлялсвоеслово.
Керосиновая лампа отравляла воздух, и без того пропитанный запахомжареного
лука. Нет, что и говорить, жизнь не шутка. Трудишься, как вьючноеживотное,
и выполняешь работу, на которую раньше в наказание посылаликаторжников;с
тебя живьем сдирают шкуру, и за все это ты даженеможешьпозволитьсебе
мясного на обед. Правда, неголодаешь,ноешьровностолько,чтобыне
умереть с голоду; кругом в долгах, и тебя преследуют, словно ты воруешь свой
же хлеб. Априходитвоскресенье,инеможешьподнятьсяотусталости.