Даже лицо его изменилось; онсталважениупивался
собственной речью; зарождающееся честолюбиераспалялоегоинаводилона
мысли о борьбе.
Между темприближаласьосень;октябрьскиехолодаусеялисадикив
поселке ржавой листвой.Мальчишкиневозилисьбольшесоткатчицамиза
кустами чахлой сирени; на грядах оставались только поздние овощи -капуста,
посеребренная инеем, порей и салат; снова стучал ливень по краснойчерепице
крыш, потоками стекая по желобам в кадки. Вдомахтопилисьпечи,набитые
углем, отравляя воздух в запертых комнатах. Наступило время острой нужды.
В октябре, воднуизпервыхморозныхночей,Этьен,разгоряченный
беседою, долго не мог заснуть. Он видел, как Катрина скользнула под одеяло и
задула свечу. Она тоже, казалось, была взволнована: порою еемучилприступ
стыдливости, и она так поспешно раздевалась,чтонечаяннообнажаласьеще
больше. В темноте она лежала как мертвая; но Этьен чувствовал,чтодевушка
не спит, и был уверен, что она думает о нем, как и он о ней: никогда ещеих
так не волновало это немое соприкосновение. Проходили минуты заминутами-
ни он, нионанешевелились;слышалосьтолькоихстесненноедыхание,
несмотря на усилия сдержать его. Дважды он готов был встать исхватитьее.
Как это глупо, - так сильно желать друг друга и не насытить свою страсть.К
чему бороться с желанием? Детиспят,она,конечно,тожежаждетегои,
задыхаясь, ждет, - вот сейчас она обовьет его руками, молча,стиснувзубы.
Прошло около часа. Этьен не подошел кней.Катринанеобернулась,боясь
позвать его. Чем дольше они жили бок о бок, тем выше воздвигалась между ними
преграда стыда, неприязни, дружеской застенчивости, - то, чего они и сами не
могли себе объяснить.
IV
- Послушай, - обратилась Маэ к мужу, - разужтыидешьвМонсуза
получкой, захвати-ка оттуда фунт кофе да кило сахару.
Маэ зашивал свой башмак, чтобы не отдавать в починку.
- Хорошо! - сказал он, не отрываясь от работы.
- Зайди еще, пожалуйста, к мяснику... Купи кусок телятины, а? Мыдавно
уже ее не видали.
Маэ поднял голову.
- Ты воображаешь, что яполучаюсотниилитысячи...Последниедве
недели не больно густы, - все проклятые простои.
Оба замолчали. Это было после завтрака,воднуизпоследнихсуббот
октября. Компания, под предлогом денежных затруднений из-за расплаты,вновь
приостановила в тот день добывание угля во всех шахтах.Охваченнаяпаникой
перед надвигающимся промышленным кризисом, не желая увеличивать свойибез
того уже солидный запас угля, Компания пользоваласькаждымслучаем,чтобы
вынудить всю свою десятитысячную армию углекоповпрогулятьлишнийрабочий
день.
- Знаешь, Этьен ждет тебя у Раснера, - продолжала Маэ. - Возьми-каего
с собой. Он уж сумеет выпутаться, если нам не зачтут проработанного времени.
Маэ одобрительно кивнул головой.
Маэ одобрительно кивнул головой.
-Дапоговорисэтимигосподаминасчетстарика.Врачзаоднос
дирекцией... Не правда ли, дедушка, доктор ведьошибается,выещеможете
работать?
Дед Бессмертный уже десять дней был прикован к стулу; унего,какон
выражался, "занемели лапы".Маэпришлосьповторитьвопрос,итогдаон
проворчал:
- Само собой, я буду работать. Если у человека болят ноги, ещеневсе
кончено. Это все басни; они плетут их,чтобынедатьмнепенсиивсто
восемьдесят франков.
Маэ подумала о тех сорокасу,которыестарикей,можетбыть,уже
никогда больше не принесет, и у нее вырвался возглас отчаяния:
- Господи! Да если так пойдет дальше, мы скоро все помрем.
- Когда помрешь, - сказал Маэ, - тогда и есть не захочешь.
Он вбил в свои башмаки еще несколько гвоздей иушел.ПоселокДвухсот
Сорока должен был получать жалованье не ранее четырех часов. Поэтому рабочие
шагали не спеша, гуськом, задерживаясь по дороге. Жены следовали за нимипо
пятам, умоляя сейчас же вернуться домой.Многиедавалимужьямпоручения,
чтобы те не засиживались в кабачках.
У Раснера Этьена ждали новости. Ходили тревожные слухи: говорили, будто
Компания день ото дня все более недовольна креплениями. Рабочихштрафовали,
столкновение казалось неизбежным. Впрочем, то была только явная размолвка, а
за нею скрывалась целая сеть тайных и важных причин.
Когда Этьенвошел,одинизтоварищей,сидевшихзакружкойпива,
говорил, что в Монсу, где он только что был,укассиравывешенокакое-то
объявление, но он не мог хорошенько разобрать, что там написано. Затем вошел
второй и третий; каждый рассказывал какую-нибудь новую историю. Однотолько
было ясно: Компания, очевидно, приняла какое-то решение.
- А ты что скажешь? - спросил Этьен, подсаживаясь к Суварину за столик,
на котором только и было, что пачка табаку.
Машинист не спеша свертывал папиросу.
- Скажу, что это легко можно было предвидеть. Они вас доведут до точки.
Он один из всех был настолько развит, чтобы разобратьсявсоздавшемся
положении. Спокойно, как всегда, он принялся объяснять,какобстоятдела.
Компания, застигнутая кризисом, поневоле должна сократить расходы, не тоей
грозит разорение; а подтягивать животы придется, конечно, не кому иному, как
рабочим. Компаниястанетизмышлятьсамыеразнообразныепредлоги,чтобы
снизить заработную плату. Вот ужедвамесяцаугольлежитнетронутымна
складах шахты, почти все заводыпрекратилиработу.НоКомпаниясамане
решается приостановить добычу угля, опасаясь, как бы это не разрушилокопи;
она мечтает о другом средстве, - быть может, даже о забастовке:этосмирит
углекопов, и они пойдут на меньшую плату. Наконец Компания обеспокоена новой
кассой взаимопомощи; для нее это угроза в будущем, - а забастовкаопустошит
и уничтожит кассу, так как денег в ней пока еще мало.