Кулаки сжимались, из уствустапередавались
озлобленные речи.
- Так это правда? - спросил Маэ Шаваля, встретив его у входа вкофейню
"Пикет". - Они все-таки сделали эту подлость?
Шаваль сердито проворчал что-то в ответ, искоса поглядывая на Этьена. С
тех пор как артель взяла для разработкиновыйучасток,Шавальработалс
другой партией. Его снедала зависть квновьприбывшемутоварищу,который
держит себя, начальником; весь поселок лижет ему пятки, как говорилШаваль.
Все это осложнялось еще любовными ссорами. Всякий разкакШавальходилс
Катриной в Рекийяр или за отвал, он в самых непристойных словах обвинял ее в
том, будто она живет с квартирантом матери; а после,обуреваемыйстрастью,
мучил ее своими ласками.
Маэ обратился к Шавалю с другим вопросом:
- Разве уже дошла очередь до Воре?
На это Шаваль утвердительно кивнул головой и повернулся книмспиною.
ЭтьениМаэрешиливойтивздание.Кассапомещаласьвнебольшой
прямоугольной комнате, разделенной решеткойнадвеполовины.Наскамьях
вдоль стен дожидалось пять илишестьшахтеров.Кассир,которомупомогал
конторщик, выдавал жалованье рабочему, стоявшему перед окошком с фуражкойв
руке. Над скамьей слева было приклеено желтое объявление, выделявшееся ярким
пятном на закоптелом сером фоне штукатурки. Перед этимобъявлениемсутра
проходилинепрерывныевереницылюдей.Онивходилиподвое,потрое,
останавливалиськаквкопанные,апотомуходили,неговорянислова,
совершенно ошарашенные, и лишь пожимали плечами.
Когда вошли Этьен и Маэ, перед объявлением стояли двое углекопов:один
молодой, с ожесточеннымвыражениемквадратноголица,адругой-тощий
старик, видимо, отупевший от старости. Ни тот, ни другойнеумеличитать;
молодой, шевеля губами, пробовал разобрать написанное по складам,астарик
только бессмысленно смотрел на объявление. Многие входили простодлятого,
чтобы взглянуть, хотя ничего и не понимали.
- Прочитай-ка ты нам, - сказал своему спутнику Маэ, который тоже был не
очень силен в грамоте.
Этьен стал читать объявление. Это было обращениеКомпаниикшахтерам
всех копей. Компанияставилаихвизвестность,что,нежелаявзимать
бесполезные штрафы за небрежное крепление, она решила применить новый способ
оплаты добываемого угля. Отныне Компания будет платить за крепление особо, с
каждого кубического метра дерева, спущенноговшахтуиупотребленногов
дело, беря за основу количество, потребное для хорошей работы.Естественно,
что плата за вагонетку добываемого угля должна быть пропорционально понижена
с пятидесяти сантимов до сорока, принимая, впрочем,вовниманиепородуи
отдаленность забоя.Далееследовалдовольнозапутанныйрасчет,которым
силились доказать, будто снижение на десятьсантимовзавагонеткувполне
возмещается платой за крепление. В заключение былосказано,чтоКомпания,
желая дать возможность каждому убедитьсявпреимуществах,предоставляемых
новым способом, решила проводить его в жизньлишьспонедельникапервого
декабря.
В заключение былосказано,чтоКомпания,
желая дать возможность каждому убедитьсявпреимуществах,предоставляемых
новым способом, решила проводить его в жизньлишьспонедельникапервого
декабря.
- Эй вы, нельзя ли читать потише! - крикнул кассир. - Ничего не слышно.
Этьен дочитал до конца, не обращая внимания на замечание кассира. Голос
его дрожал, икогдаонкончил,всепродолжалипристальносмотретьна
объявление. Оба углекопа, старый и молодой,казалось,ждалиещечего-то;
потом они ушли с поникшей головой.
- Ну-ну! - пробормотал Маэ.
Он сел и спутник его тоже. Сосредоточенные, низко опустивголову,они
что-то вычисляли, а к желтомуобъявлениюпродолжалиподходитьвсеновые
вереницы людей. Что же, смеются над ними, что ли? Никогда они не выгонятза
крепление тех десяти сантимов,которыесбавляютимзавагонетки.Самое
большее, что онисмогутполучить,этовосемьсантимов,адвасантима
Компания украдет у них, не считая времени, котороезайметэтакропотливая
работа. Таквоткчемуонистремились,-незаметнымобразомснизить
заработную плату! Компания будет наводить экономию за счет углекопов.
- Черт возьми, черт возьми! - повторял Маэ, поднимая голову. - Мы будем
истыми дураками, если согласимся!
Но в эту минуту перед окошком кассы никого не было,ионподошелза
получкой. Чтобы не терять времени, деньги выдавалисьнарукистаршемуиз
артели, а тот уже сам распределял их между остальными.
- Маэ с товарищами, - сказал конторщик, - пласт Филоньер,забойномер
семь.
Он стал искать в ведомостях, которые составлялись на основании листков,
вырванных из расчетных книжек, куда надзирателиежедневновписываличисло
вагонеток, добытых в каждой артели. Затем повторил:
- Маэ с товарищами, пласт Филоньер, забой номерсемь...Стотридцать
пять франков.
Кассир выложил деньги.
- Простите, сударь! - пробормотал взволнованный забойщик. - Этоверно?
Вы не ошиблись?
Дрожа мелкой дрожью, которая пробирала егонасквозь,Маэсмотрелна
ничтожную кучку денег, не решаясь ее взять. Правда,оннеожидалбольшой
получки, но все же не представлял себе, что будет так мало, если толькосам
он не ошибся в подсчете. Когда он отдаст из этих денег то,чтопричитается
Захарии, Этьену и товарищу, который заменяет Шаваля, у него останетсясамое
большее пятьдесят франков на его долю и долю отца, Катрины и Жанлена.
- Нет, нет, я не ошибся,-ответилконторщик.-Надовычестьдва
воскресенья и четыре дня простоя: всего получается девять рабочих дней.
Маэ стал вполголоса высчитывать и складывать; задевятьрабочихдней
ему следовало получить около тридцатифранков,Катрине-восемнадцатьи
Жанлену - девять. Что же касается деда, то ему приходилось всего за три дня.
Все равно, если прибавить к этомудевяностофранков,которыепричитаются
Захарии и остальным двум рабочим, общая сумма должна быть больше.