В течение нескольких дней Этьен былвполномзамешательстве.Плюшар
присылалписьмозаписьмомипредлагалприехать,чтобыподнятьпыл
забастовщиков. Дело шло об организации частного собрания, на котором механик
будет председательствовать. Цель этогопроектазаключаласьвтом,чтобы
использовать забастовку для привлечения углекопов в рядыИнтернационала,к
которому они все еще относились недоверчиво. Этьен опасался, что это вызовет
слишком много шума, но он все же пригласил бы Плюшара, если бы Раснерсамым
яростным образом не воспротивилсяэтомувмешательству.Несмотрянасвое
влияние, молодому человеку приходилось считаться скабатчиком,закоторым
числились старыезаслуги;ктомужеонимелсторонниковсредисвоих
клиентов. Поэтому Этьен все еще медлил, не зная, что ответить.
В понедельник, часов около четырех, снова пришло письмо из Лилля. Этьен
и жена Маэосталисьоднивнижнейкомнате.Маэ,томясьотбезделья,
отправился удить рыбу: если емупосчастливитсявыловитьвканалепониже
шлюзов хорошую рыбу-ееможнобудетпродатьикупитьхлеба.Старик
Бессмертный и маленькийЖанленвышли,чтобыиспытать,насколькоуних
окрепли ноги, а детей увела Альзира - они часами подбирали на отвале кусочки
угля. Маэ сидела у тлеющего огня,расстегнувкорсаж,икормилаЭстеллу;
грудь ее отвисла до самого живота.
Когда Этьен сложил письмо, она спросила его:
- Хорошие вести? Пришлют нам денег?
Он отрицательно покачал головой, и она продолжала:
- Ума не приложу, что мы будемделатьнаэтойнеделе...Нотолько
выдержать надо во что бы то ни стало. Когдаправонатвоейстороне,это
придает мужество. Верно? - В конце концов мы все же окажемся сильнее.
Поразмыслив, она тоже стояла теперь за забастовку. Правда,лучшебыло
бы, не прекращая работы, заставить Компанию быть справедливой. Но раз уж они
ее прекратили, нельзя выходить на работу,покудасправедливостьнебудет
восстановлена. В этом она была непоколебима. Лучшепогибнуть-тольконе
показывать, будто ты виноват, раз право на твоей стороне!
- Эх, - воскликнул Этьен, - вотвспыхнулабыкакая-нибудьхолераи
избавила бы нас от этих кровопийц из Компании!
- Нет, нет, - возразила она, - никому не надо желать смерти.Отэтого
нам не будет лучше, придут другие... Я только хочу, чтобы ониобразумились;
на это я и надеюсь, хорошие люди всюду есть... Вы ведь знаете, ясовсемне
согласна со всякой вашей политикой.
Она и всамомделепостояннопорицалаегозабунтарскиеречии
находила, что Этьен забияка. Требовать, чтобызаработуплатилистолько,
сколько онастоит,хорошо;нокчемузаниматьсяещевсякимидругими
вопросами - буржуазией ми правительством? Зачем вмешиваться в чужие дела? За
это только бьют.
Требовать, чтобызаработуплатилистолько,
сколько онастоит,хорошо;нокчемузаниматьсяещевсякимидругими
вопросами - буржуазией ми правительством? Зачем вмешиваться в чужие дела? За
это только бьют. Но она уважала Этьена,потомучтооннепьянствовали
аккуратно платил ей сорок пять франков застоликвартиру.Есличеловек
прилично ведет себя, ему можно многое простить.
Этьен заговорил оРеспублике,котораядастхлебакаждому.НоМаэ
покачала головой: она вспомнила 48-й год, - в тот страшный год онисмужем
на первых же порахсовместнойжизниосталисьбезвсего.Онапустилась
подробно рассказывать обо всем, что снимитогдабыло;голосеезвучал
глухо, взорбессмысленноблуждал,грудьоставаласьобнаженной;Эстелла
заснула на коленях уматери,приникнувкгруди.Этьентожезадумался,
пристально глядя на эту огромную грудь, белизна которой резко отличаласьот
измученного пожелтевшего лица.
- Ни гроша, - бормотала сна, - нечего было есть, работа останавливалась
во всех шахтах. Да что там! Беднота вымирала; то же, что и теперь!
В эту минуту растворилась дверь, и они оба онемели от неожиданности:в
комнату вошла Катрина. Она не появлялась в поселке с техпор,какушлак
Шавалю. Она была в такомзамешательстве,чтозабылазатворитьзасобой
дверь, вся дрожала и не моглапроизнестинислова.Катринарассчитывала
застать мать одну; увидев молодого человека, она забыла все,чтопридумала
по дороге.
- Чего тебе тут надо? - закричала Маэ, даже не вставая со стула.-Не
хочу тебя больше видеть, убирайся!
Катрина силилась что-нибудь сказать.
- Мама, вот кофе и сахар... Да, для детей... Я получила за сверхурочную
работу, я подумала о вас...
Она вынула из кармана фунтовые пакеты кофе и сахара и несмелоположила
их на стол. Ее мучила мысль о забастовкевВоре:онаработаланашахте
Жан-Барт и не могланайтииногоспособаподдержатьродителей,какпод
предлогом заботы о детях. Но доброта ее не произвела никакого впечатления на
мать.
- Вместо того чтобы приносить нам сласти, оставалась былучшедомаи
зарабатывала бы на хлеб, - ответила Маэ.
И она стала осыпать Катрину упреками; она высказала ей в лицо все,что
у нее накипело на сердце против дочери за целый месяц. Убежать, спутатьсяв
шестнадцать лет с мужчиной, когда семья живет в такой нужде! На это способна
только самая последняя, вконец испорченная девушка. Глупость можно простить,
но подобной выходки мать вовек ей не забудет. Еслибыещееедержалина
привязи! Нисколько - она была свободна, как ветер,наночьтолькодолжна
была возвращаться домой.
- Скажи, пожалуйста, что в тебе за черт сидит? Что из тебя выйдет, если
ты уже теперь такая?
Катрина неподвижно стояла у стола и слушала,опустивголову.Всеее
худощавое,неразвитоетелодрожало;онапыталасьчто-тоответить
прерывающемся голосом.