Этьен колебался.
- Ты все еще меня боишься? - продолжала она.
Этьен шел за ней, покоренный ее смехом. Его тронуладоброта,скакой
девушка подала старухе хлеб. Мукетте не хотелось принимать гостя у отца; она
повела Этъена к себе в комнату и тотчас налилапостаканчикуможжевеловой
водки. Комната была очень опрятна; ЭтьенпохвалилМукетту.Семействоее,
видимо, не нуждалось: отец по-прежнему служил конюхом в Воре,асамаона,
чтобы не сидеть сложа руки, ходила стирать белье и зарабатывала тридцатьсу
в день. Если она и баловалась с мужчинами, то бездельницей ееникакнельзя
было назвать.
- Ну, - прошептала она вдруг, ласково обнимая его за талию. - Скажи-ка,
почему ты не хочешь меня любить?
Теперь и он не мог удержаться от смеха - до того мило она это спросила.
- Да я тебя очень люблю, - ответил он.
- Нет, нет, не так, как мне хочется... Я умираюотжелания.Ну?Это
доставило бы мне такую радость!
То была правда - Мукетта полгода не давала ему покоя. Он все смотрел на
нее, а она прижималась к нему, обвивала его дрожащими руками, пристальнона
него глядела, и во взорееебылатакаястрастнаямольба,чтоэтоего
тронуло. Ее полное лицо, желтоватое отедкойугольнойпыли,нельзябыло
назвать красивым; но глаза ее сверкали, а все тело дышало любовью и трепетом
страсти; Мукетта зарумянилась и словно помолодела. И оннемоготвергнуть
дар, который она подносила ему с таким смирением и пылом.
- Ты согласен! - лепетала она в восторге. - Ты согласен!
И она отдалась ему смятенно и неловко, словно девушка, которой это было
впервые и которая никого не знала раньше. Когда Этьен уходил от нее, Мукетта
не знала, как выразить свою признательность, она благодарила его ицеловала
ему руки.
Этьену стало немного стыдно после этой встречи. Обладать Мукеттой - да,
это нельзя было назвать победой! Уходя, он дал себе клятву больше кнейне
возвращаться. И все же он сохранил о ней дружественное воспоминание: славная
она девушка.
Когда Этьен вернулся в поселок, ему пришлось услышать важные новости, и
он тотчас забыл про свое похождение. Распространилсяслух,будтоКомпания
готова пойти на уступку, если делегаты снова обратятся к директору.Такпо
крайней мере говорили штейгеры. Несомненно было одно: отдлительнойборьбы
предприятие страдало не меньше, чем углекопы. Упорство становилосьпагубным
для обеих сторон: рабочие умирали с голода, капиталтерпелубытки.Каждый
день забастовки уносил сотни тысяч франков. Если машина остановилась-она
мертва. Материал и оборудование портились, деньги, вложенные впредприятие,
уходили, как вода в песок. Скудный запас угля, остававшийсяещенаскладе
копей, подошел к концу, и клиентура уже поговаривалаотом,чтопридется
покупать уголь в Бельгии; это было угрозой на будущее. Но более всего пугали
Компаниюпостоянныеразрушениявгалереяхизабоях,ионатщательно
старалась скрыть эту тревогу. Штейгеров было слишком мало, они не могливсе
ремонтировать своими ситами; всюду обрушивались балки, и чуть ли не ежечасно
происходили обвалы.
Разрушения в шахте достигли наконец таких размеров,что
предстоял многомесячный ремонт, прежде чем можно будетприступитьсновак
добыче угля. По всей округе ходили разныеслухи:вКручинеоднагалерея
засыпана обвалом на протяжении трехсот метров, и доступ к пласту ПятиШаров
отрезан; вМадленепластМогретуосыпалсяизатопленводою.Дирекция
отрицала это, как вдруг двапроисшествия,последовавшиеоднозадругим,
заставили ее признать, что слухи небезосновательны. Однажды утромневдалеке
от Пиолены земля вдруг осела в том месте, гдеподнейпроходиласеверная
штольня копей Миру; а на следующий день в шахте Воре произошел такойобвал,
что от него дрогнула почва в целом квартале предместья, а два домачутьне
рухнули.
Этьен и делегаты не решались на какой-либо шаг, не узнав предварительно
о намерениях Правления. Дансарт, когда его спросили,уклонилсяотпрямого
ответа:конечно,Правлениевесьмасожалеет,чтонеудалосьприйтик
какому-либосоглашению;будетсделановсевозможное.НоДансартне
высказывал ничего определенного. В конце концов делегаты решилиотправиться
к г-ну Энбо, привести ему свои доводы; углекопы не хотели, чтобы их обвиняли
впоследствии, будто они не дали Компании возможности сознать свою неправоту.
Однако они поклялись не уступать ни вчемитвердонастаиватьнасвоих
условиях, единственно справедливых.
Свидание состоялось во вторник утром;кэтомуднюнуждавпоселке
достигла,казалось,крайнихпределов.Встречаносилагораздоменее
дружелюбный характер, чем в первый раз. Опять говорил Маэ; он объяснил,что
товарищи поручили емуузнать,неможетлидирекциясообщитьуглекопам
что-нибудь новое. Сначала г-н Энбо притворилсяизумленным:оннеполучал
никаких предписаний, положение дела ни в чем не может измениться до тех пор,
пока углекопыбудутупорствоватьипродолжатьзабастовку.Егосуровый
начальственный тон произвел очень плохое впечатление на делегатов; еслиони
и шли с намерениемдоговориться,тотеперь,послетакогоприема,лишь
упорнее решили настаивать на своем. Затем директорпостаралсянайтипочву
для взаимного соглашения: пускай рабочие примут особую плату за крепление, и
Компания повысит эту платунатедвасантима,которыеона,помнению
углекопов, намерена удерживать в свою пользу. Впрочем, он добавил, что такое
предложение исходит от него лично, - Правление ничего еще не решило,однако
он надеется, что на это ему удастся получить положительный ответ изПарижа.
Делегаты отказались и повторили свои прежние требования:сохранениестарой
системы расчета и прибавка в пятьсантимовнавагонетку.Тогдадиректор
открыто заявил, что он уполномочен принятьтоилииноерешение,истал
убеждать углекопов пойти на уступки ради их жен и детей, которыеумираютс
голода. Потупившись, качая головой, они с прежней твердостью повторяли:нет
и нет. Расстались враждебно. Г-н Энбо захлопнул дверь.