- Чтоб тебя! Чего ты тутпрохлаждаешься?-крикнулШавальКатрине,
которая ждала своей очереди. - Спускайся! Нечего лодырничать!..
Ровно в девять часов утраподъехалавколяскег-жаЭнбовместес
Сесилью. Жанна и Люси были уже элегантно одеты, несмотря на то,чтоплатья
их перекраивались раз двадцать, Женелен удивился,увидавНегреля,который
сопровождал дам верхом. Как, значит, и мужчины приглашены? Тогдаг-жаЭнбэ
покровительственным тоном пояснила, что ее напугали рассказами:говорят,в
этих местах шляется много подозрительного народу,-вотонаизапаслась
телохранителем. Негрель, смеясь, успокаивал: не стоит волноваться-пустые
угрозы горланов, ни один из них не осмелится швырнуть камнем в окно.
Денелен, все еще под впечатлением своегоуспеха,рассказал,какему
удалось остановить бунт в Жан-Барте. Теперь он спокоен. И в то время,когда
на Вандамской дороге барышни усаживались в коляску, радуясь прекрасному дню,
- никто не предполагал, что вдали, в поселках, уже растет тревога,движется
народ, а если приложить ухо к земле, можно услыхать топот ног.
- Прекрасно! Так и решим, - повторяла г-жа Энбо. - Вечеромвызаедете
за барышнями и пообедаете у нас. Госпожа Грегуар также обещалаприехатьза
Сесилью.
- Почту долгом быть, - сказал Денелен.
Коляска покатила по направлению к Вандаму. Жанна и Люси высунулисьеще
раз, улыбаясь отцу, который стоял у дороги, а Негрель молодцевато гарцевал у
самых колес экипажа.
Проехали лес и свернули на дорогу из Вандама в Маршьенн. Неподалекуот
Тартаре Жанна спросила г-жуЭнбо,знаетлионаЗеленыйоткос;нота,
несмотря на свое пятилетнее пребывание в этих краях, призналась, что ни разу
там не бывала. Тогда решили сделать крюк. Тартаре находилось на опушке леса.
То было невозделанное, бесплодное место вулканического происхождения; тамв
подпочвенной глубине уже многие века горели угольные пласты. О Тартаре давно
сложилась легенда; углекопы рассказывали целые истории: огонь с неба упалв
недра этого Содома в то время,когдаоткатчицыпредавалисьтамгнусному
распутству; они даже не успели оттуда вырваться и поныне горят вэтомаду.
Темно-красные прокаленные скалы покрылись, как проказой, налетом квасцов. Из
расщелин, словно желтый цветок, показывалась сера. Храбрецы,отваживавшиеся
ночью заглянуть в эти расщелины, клялись, что видели тампламя,вкотором
горят души грешников.Блуждающиеогнивыбивалисьнаповерхностьпочвы,
клубилисьгорячиезловонныепары,агрязнаядьявольскаякухня,не
переставая, дымилась. Икакчудовечнойвесны,возвышалсясредиэтого
проклятого Тартаре Зеленый откос - вечнозеленые луговины, букиспостоянно
распускающимисялистьямииполя,дающиетрижатвывгод.Тобыла
естественная теплица, согреваемая пламенем угля, горящего в недрахглубоких
пластов. Здесь никогда невидалиснега.Огромнаязеленаякущарядомс
обнаженными лесными деревьямираспускаласьвэтотдекабрьскийдень,не
тронутая ржавчиной мороза даже на кончиках листьев.
Здесь никогда невидалиснега.Огромнаязеленаякущарядомс
обнаженными лесными деревьямираспускаласьвэтотдекабрьскийдень,не
тронутая ржавчиной мороза даже на кончиках листьев.
Коляска быстро катилась по равнине. Негрель, посмеиваясь надлегендой,
объяснял, что огонь появляется на дне шахты от брожения угольной пыли;если
его не одолеть, он может гореть без конца.ИНегрельрассказалободной
бельгийской шахте, которую удалось потушить, только направив внеетечение
речки. Вдруг он замолчал. Толпы углекопов каждую минутупересекалидорогу,
по которой ехала коляска. Они проходили безмолвно,бросаявзглядынаэту
роскошь, заставлявшую их сторониться. Число их все росло, лошадипринуждены
были идти шагом по маленькому мосту черезСкарпу.Чтопроисходит?Почему
народ вдруг заметался по дорогам? Барышни испугались. Негрель почуял вэтом
трепетном движении что-тонедоброе.Всевздохнулисоблегчением,когда
приехали в Маршьенн. Ряды доменных икоксовыхпечей,какбудтостараясь
погаситьсолнце,дымились,извергаясажу,расплывавшуюсяввоздухе
нескончаемым черным дождем.
II
В Жан-Барте Катрина уже целый часкаталасвоювагонеткувожидании
смены; пот лил с нее потоками, и она остановилась на минуту, чтобывытереть
лицо.
Шаваль, дробивший с товарищами жилу на дне штольни, удивлялся,чтоне
слышно стука колес. Лампысветилискупо,угольнаяпыльмешалачто-либо
разглядеть.
- Что там еще? - крикнул Шаваль.
И когда Катрина ответила, что у нее сердце норовит выскочить и что она,
наверно, сейчас растает, он рявкнул:
- Дура! Сними, как и мы, рубашку!..
Это происходило на глубинесемисотвосьмиметроввсевернойчасти
штольни жилы Дезире, в трех километрах от нагрузочной. При одномупоминании
об этом месте углекопы бледнели и понижали голос, словно речьшлаосамом
пекле, а чаще всего просто покачивали головой, чтобы не заводить разговора о
раскаленных недрах шахты. По направлению к северу,приближаяськТартаре,
галереи проникали в среду подземного пламени, обуглившего наружные породы. В
штольне в данный момент было в среднем сорок пять градусов. Тут и находилось
как раз проклятое место, откуда вырывались серныепарыиогненныеязыки,
которые прохожие видели через расщелины.
Катрина уже скинула куртку, апораздумав,снялаиштаны;сголыми
руками и ляжками, в рубашке, подвязанной на бедрах,какблуза,онаснова
взялась за вагонетку.
- Так все же полегче, -сказалаонагромко.Катриназадыхаласьне
только от жары, но и от страха. Всепятьдней,чтоониздесьработали,
девушка не переставала думать осказках,слышанныхеювдетстве,-об
откатчицах, с незапамятных времен горящих в глубине Тартаре внаказаниеза
грехи, о которых боялись даже говорить. Конечно, теперь она взрослаяиуже
не верит этим глупостям; ну а все-таки, что бы она стала делать, еслибиз
стены вдругвышладевушка,красная,какраскаленнаяпечь,сглазами,
горящими словно головни? От одной этой мысли пот катился с нее градом.