Емуудалось
удачно сбыть лавчонку, где г-жа Кеню торговала лентами,иэтодалоему
возможность заплатить долги, которые, как ни щепетильна былаегоматьв
денежных вопросах, у нее всежемало-помалунакопились.Итаккакв
результате он остался без гроша, то сосед-мебельщик предложил емупятьсот
франков за движимое имущество и вещи покойной. Сосед делал выгодноедело.
Но юноша благодарил его со слезами на глазах. Флораноделбратавовсе
новое и увез в тот же вечер.
В Париже уже не пришлось думать о занятиях наюридическомфакультете.
Свои честолюбивые помыслы Флоран отложил до будущихвремен.Онподыскал
несколько уроков, снял в доме на углу улиц Руайе-Коллар и Сен-Жакбольшую
комнату, в которойипоселилсясКеню,обставивеедвумяжелезными
кроватями, шкафом, столом и четырьмя стульями. Отныне у него былребенок.
Флоран с радостью взял насебярольотца.Впервыедни,возвращаясь
вечером домой, он попробовал заниматься с братом,нототегопочтине
слушал; мальчик был тупой, не хотел учиться и горько рыдал, сожалея отех
временах, когда мать не мешала ему бегать поулицам.Флоранприходилв
отчаяние, прекращал урок, утешал Кеню, обещал ему, что он будетотдыхать,
сколько душе угодно. И пытаясь найти оправдание своейслабохарактерности,
говорил себе, что не для того взял на свое попечение малое дитя, чтобы его
тиранить. Радостное детство Кеню-вотцель,которойруководствовался
Флоран. Он боготворил брата,свосторгомслушалегосмех,бесконечно
наслаждался тем, что он здесь, рядом, здоров и избавлен отзабот.Флоран
был все так же худ, носил потрепанное черноепальто,лицоегоначинало
блекнуть;емудосталасьгорькаяучастьучителя,ставшегопредметом
жестокой потехи учеников. Кеню же превратился в круглого, как мяч, немного
дураковатого и полуграмотного,нонеизменножизнерадостноготолстячка,
наполнявшего весельем большую темную комнату на улице Руайе-Коллар.
Проходили годы. Флоран, которыйунаследовалсамоотверженныйхарактер
матери, держал Кенюдома,каквеликовозрастнуюбалованнуюдевицу.Он
избавлял брата даже от самых легких обязанностей подому:самходилза
покупками, убирал комнату,стряпал.Поегословам,этоотвлекаетот
мрачных мыслей. Обычно он бывал угрюм и считал себя злым.Вечером,когда
он возвращался домой, забрызганный грязью, понурый, подавленный ненавистью
чужих детей, его до глубины души трогало, чтоэтоттолстый,здоровенный
мальчишка, только что запускавший волчок на полу,кидаетсяемунашею.
Кеню хохотал, глядя, как неумело жаритбратяичницу,скакойглубокой
серьезностью он ставит на огонь суп. Подчас, погасив лампуиулегшисьв
постель,Флорансновагрустил.Онмечталвозобновитьсвоизанятия
юриспруденцией, ломал себе голову, как бы урватьвремядляюридического
факультета. Когда это ему удалось, он был вполне счастлив. Нооднаждыон
простудился и неделю пролежал в постели; этопробилотакуюбрешьвих
бюджете и так его напугало, что он отказался от мыслизакончитькурс.
У
него рос сын. Флоран поступил на должностьучителявпансионнаулице
Эстрапад с окладом в тысячу восемьсот франков. Этобылодлянегоцелое
состояние; если жить экономно, думалон,можнооткладыватьденьгидля
будущегоустройстваКеню.ВосемнадцатилетнегомалогоФлоранвсееще
опекал, как барышню, которую нужно обеспечить приданым.
Во время недолгой болезнибратаКенютожепредавалсяразмышлениям.
Однажды утром он объявил, что хочет работать, что он уже вполне взрослый и
сам может себя прокормить. Флоран был глубокотронут.Натойжеулице
напротив жил часовщик, и мальчик целый день наблюдал, какон,согнувшись
над залитым светом столиком у окна, перебирает непонятные хрупкиевещицы,
терпеливо разглядывая их в лупу. Кеню пленился им иуверял,чтомечтает
статьчасовыхделмастером.Ночерездвенеделионпотерялсвою
уверенностьиразревелся,какдесятилетниймальчишка,говоря,что
специальность часовщика слишком сложна, что он никогданезапомнит"все
эти маленькие штучки, которые засовываются в часы". Теперь онпредпочитал
ремесло слесаря. Но и слесарное дело ему разонравилось.Задвагодаон
перепробовал больше десятка профессий. Флоран считал, что Кенюправ,что
профессиюнадовыбиратьсебепосердцу.Однакоблагородная
самоотверженность Кеню, пожелавшего зарабатывать нажизнь,чувствительно
сказалась на бюджете. СтехпоркакКенюсталходитьвмастерские,
появились бесконечные новые расходы: на одежду, на завтраки внедома,на
угощение товарищей-новичков.ТысячивосьмисотфранковФлоранаужене
хватало. Ему пришлось взять еще два урока, которые он давал по вечерам. Он
носил один и тот же сюртук восемь лет.
У братьев завелся друг. Одной своей стороной их домвыходилнаулицу
Сен-Жак, где открылась большая закусочная; ее содержал почтенныйчеловек,
по фамилии Гавар, жена которогоугаслаотчахоткисредигустогочада
жарившейся птицы. Иногда Флоран возвращался домойслишкомпоздно,чтобы
успеть сварить хотя бы кусок мяса; он покупал в закусочнойзадвенадцать
су кусок индейки или гусятины. Втакиедниунихбылнастоящийпир.
Постепенно Гавар заинтересовался своими покупателями, узнал историюэтого
худого юноши, проявил участие к мальчику. ВскореКенюсталзавсегдатаем
закусочной. Едва старший брат уходил,Кенюусаживалсявглубинелавки
Гавара,супоениемследя,как,тихопоскрипывая,вращаютсячетыре
гигантских вертела перед высокими, светлыми языками пламени.
Широкая медная облицовка камина сияла, от птицы шел пар, жир, стекавший
в подставленный чугунок, звенел, и мало-помалу вертелазаводилиразговор
другсдружкой,ласковобормоталичто-тоКеню,аон,вооружившись
разливательнойложкой,благоговейнополивалподливкойзарумянившееся
брюшко круглобоких гусей и величественных индеек.