В действительностиженеудалось
обнаружить ни одного экю наличными деньгами. Но Лиза не успокоилась.Кеню
видел, что с утра до вечера она думает о чем-то и все оглядывается вокруг,
словночто-нибудьпотеряла.Наконецонарешилаустроитьгенеральную
уборку, сославшись на то, что люди судачат о них: стало известно, как умер
старик, и поэтому нужно навести чистоту. Однажды после обеда, проведядва
часа впогребе,гдеонасобственноручномыласолильныекадки,Лиза
появилась, неся что-товподолепередника.Кенюрубилсечкойсвиную
печенку. Лиза подождала, пока он кончил, разговаривая снимспокойнейшим
образом,-толькоглазаеенеобычноблестели.Улыбнувшисьсвоей
пленительнойулыбкой,онасказала,чтоейнужноснимкоеочем
потолковать. По лестнице Лиза поднималась с трудом: еедвижениястесняла
ноша, от которой передник так натянулся, что, казалось, вот-вот лопнет. На
четвертом этаже Лиза вынуждена была постоять, опершисьнаперила,чтобы
перевести дух. Удивленный Кеню молча следовал за ней до самой еекомнаты.
Впервые Лиза пригласила его войти.Оназаперладверь;затемосторожно
разжала онемевшие пальцы, которые устали сжимать концы передника, и наее
кровать обрушился ливеньсеребряныхизолотыхмонет.Лизаобнаружила
сокровище дядюшки Граделя на дне солильной кадки. Под тяжестью этойгруды
денег на чистой, мягкой девичьей постели образовалась глубокая вмятина.
Лиза и Кеню выражали свою радость сдержанно. Они сели на край кровати -
Лиза в изголовье, Кеню в ногах-пообеимсторонамгрудымонет-и
сосчитали их тут же, прямо на покрывале, чтобы не звенеть деньгами.Всего
оказалось сорок тысяч франков золотом, три тысячифранковсеребромив
жестяной коробке сорок две тысячи франков банковыми билетами. Унихушло
на подсчеты добрых два часа. Руки у Кенюнемногодрожали.Большевсего
пришлось потрудиться Лизе. Онискладывализолотостопкаминаподушке,
оставляя серебро в ямке на постели.Послетогокакониподвелиитог,
выразившийся в огромной для них цифре - восьмидесяти пяти тысячах франков,
у них состоялся разговор. Разумеется, ониговорилиобудущем,освоей
женитьбе, хотя о любви у них никогданебылоречи.Этиденьгисловно
развязали им языки. Они уселись поглубже напостелиподкисейнымбелым
пологом, опершись спиной о стену за кроватью и вытянув ноги; разговаривая,
они все время перебирали деньги, и поэтому руки ихвстречались,замирали
одна в другой среди пятифранковыхмонет.Такихзасталисумерки.Тут
только Лиза опомнилась и покраснела, увидев, чтосидитрядомсмолодым
человеком. Они разорили всю постель, простынисъехалинабок,золотона
подушке между ЛизойиКенюоставиловдавлины,словноздесьметались
пылающие страстью любовники.
Они встали, ощущая неловкость, смутившись, как влюбленная пара, которая
впервые согрешила. Растерзанная постель, заваленная деньгами, уличала их в
том, что они вкусили запретных радостей за запертойдверью.
Растерзанная постель, заваленная деньгами, уличала их в
том, что они вкусили запретных радостей за запертойдверью.Тобылоих
первое грехопадение. Лиза, оправивплатье,стакимвидом,словноона
совершила что-то дурное, принесла свои десять тысяч франков. Кеню попросил
ее присоединить их к дядюшкиным восьмидесятипятитысячам;он,смеясь,
перемешал деньги, сказав, чтоонитожедолжныпожениться;затембыло
условлено, что Лиза будет хранить "клад" у себя в комоде.Когдаонаего
заперла и привела в порядок постель, они спокойно спустились в лавку.Они
были муж и жена.
Свадьба состоялась в следующем месяце. Обитатели квартала сочли их брак
естественным и совершенно благоприличным. История сокровища былавобщих
чертах известна; люди на все ладывосхваляличестностьЛизы:ведьона
могла ничего не сказать Кеню, оставить себе найденныезолотые;еслиона
ему об этом сказала, то лишь из чистой честности, никто же невидел,как
она нашла деньги! Она вполне заслуживала, чтобы Кенюнанейженился.И
Кеню просто повезло: красавцем его не назовешь, а нашел же красавицу жену,
которая откопаладлянегоклад.ВсвоемвосхищенииЛизойнекоторые
заходили так далеко, что даже потихоньку говорили, будто Лиза"ивправду
поступила как дура, если так поступила". Лиза улыбалась, слушая эти толки,
пересказываемые ей в смягченной форме. Они с мужемжили,какпрежде,в
доброй дружбе, мирно и счастливо. Она помогала ему, руки их встречалисьв
груде фарша; она, как и прежде, наклонялась над его плечом,заглядываяв
котелок. И если кровь приливала к ихлицам,тотолькоотпылавшегов
кухонной плите огня.
Однако Лиза была умной женщиной; она быстро смекнула, что глупо держать
девяносто пять тысяч франков в ящике комода, не пуская их воборот.Кеню
охотно положил бы их обратно в солильную кадку,покаонинезаработают
столько же; тогда они уедут в Сюрень, в их любимый пригородный уголок.Но
у Лизы были другие замыслы. УлицаПируэтпротиворечилаеепонятиямоб
опрятности, ее тяге к чистомувоздуху,ксвету,ккрепкомуздоровью.
Лавка, где дядюшка Градель по одному су накопил свое богатство,смахивала
на черную длинную кишку и принадлежала к той разновидностиподозрительных
колбасных в старых кварталах города, где потертыеплитыполадолгоеще
пахнут тухловатым мясом, как их ни мой; молодая женщина мечтала о светлом,
похожем на роскошную гостиную, современноммагазине,прозрачныевитрины
которого выходили бы натротуарширокойулицы.Впрочем,этонебыло
продиктовано мелким желанием разыгрывать из себя даму заприлавком:Лиза
ясно сознавала, что в торговле нового типа роскошьсталанеобходимостью.
Кеню испугался, когда жена впервыезаговорилаопереездеипредложила
потратить часть их денег на отделку магазина.Оначутьпожалаплечами,
улыбаясь.
Однажды под вечер, когда в колбасной было темно, супруги услышали,как
у их дверей одна из обитательниц квартала говорила другой:
- Ну нет, моя милая! Больше я у них непокупаю,никусочкакровяной
колбасы не возьму.