Всюдушлараспаковкаиприемка;
казалось,всевозможныетканиперемешалисьздесь-ихразглядывали,
выворачивали наизнанку, расценивали среди неумолчного гула голосов.
Бутмон, уже ставший знаменитостью в торговыхкругах,былкруглолицый
весельчак с черной как смоль бородой и красивыми карими глазами.Уроженец
Монпелье, гуляка, хвастун, он был неважным продавцом, зато в делезакупок
не знал себе равного. Его отправил в Парижотец,державшийвпровинции
магазин новинок; но когда родитель решил, что молодойчеловекдостаточно
ознакомился с делом, чтобы стать его преемником вторговле,сыннаотрез
отказался возвратиться в родные края.Стехпормеждуотцомисыном
началось соперничество; отец, целиком ушедший в свою мелкую провинциальную
торговлю, приходил в негодование, видя, что простой приказчик зарабатывает
втрое больше, чемон;асынпосмеивалсянадпапашей,работавшимпо
старинке, хвастался своими доходами и будоражил весь дом всякий раз, когда
приезжал на побывку. Как и другие заведующие отделами,онполучалсверх
установленных трех тысяч жалованья известный процент с продажи.Обыватели
Монпелье, изумленные и преисполненные почтения, без конца толковали о том,
что сын Бутмона за прошлый год положил в карман пятнадцать тысячфранков;
а ведь это тольконачало;людипредсказывалираздраженномуотцу,что
впереди не то еще будет.
Бурдонкльвзялштукушелкаикакзнатоксталвнимательноего
разглядывать. Это был фай ссеребристо-голубойкаймой,знаменитыйшелк
"Счастье Парижа", при помощи которого Муре рассчитывал нанестисоперникам
решительный удар.
- А он действительно очень хорош, - сказал Бурдонкль.
- Не такхорош,какэффектен,-возразилБутмон.-Одинтолько
Дюмонтейль и мог выделать такую штучку... В последнюю мою поездку кнему,
когда я повздорил сГожаном,онсоглашалсяперевестистостанковна
выделку этого образца, но требовал прибавки по двадцать пятьсантимовза
метр.
Почти ежемесячно Бутмон отправлялся в Лион и несколькоднейразъезжал
по фабрикам; он останавливалсявлучшихгостиницахибылуполномочен
платитьфабрикантамналичными.Вообщеонпользовалсянеограниченной
свободой и закупал что ему заблагорассудится, лишь бытолькооборотего
отдела каждый год увеличивался; сам он с этого получал известныйпроцент.
В общем, его положение в "Дамском счастье", как и всех другихзаведующих,
былонесколькоособое:онявлялсякоммерсантом-специалистомвкругу
специалистов по другим областям торговли, образующим в совокупности как бы
население обширного торгового города.
- Итак, решено, -сказалон,-расцениваемшелкпопятьфранков
шестьдесят... Вы знаете, это ведь почти себестоимость.
- Да, да, пять шестьдесят, - поспешил согласитьсяМуре,-абудья
один, я бы распродал его в убыток.
Заведующий отделом добродушно рассмеялся:
- Я только об этом и мечтаю.
Заведующий отделом добродушно рассмеялся:
- Я только об этом и мечтаю... Это утроит продажу, аединственнаямоя
задача - побольше выручить...
Зато Бурдонкль не улыбнулся; его губы были сжаты. Он получал процентс
общей прибыли, и понижать цену было не в его интересах. Ему как раз и было
поручено наблюдать за расценками и следить за тем, чтобыБутмон,уступая
единственно желанию продать побольше, непродавалсослишкоммаленькой
прибылью. К тому же Бурдонкля вновь охватили сомнения: все эти комбинации,
затеваемые с целью рекламы, были выше его понимания. Поэтому, собравшись с
духом, он возразил:
- Если мы пустим его по пять шестьдесят, это все равно, что продавать в
убыток,потомучтонужножепокрытьнакладныерасходы,аонине
пустячные... Его везде стали бы продавать по семь франков.
Тут Муре вспылил. Хлопнув рукою по шелку, он запальчиво воскликнул:
-Нуипрекрасно.Япростохочусделатьподарокнашим
покупательницам... Право, дорогой мой, вы никогданенаучитесьпонимать
женщин. Подумайте только: ведь они будут рвать этот шелк друг удругаиз
рук!
- Еще бы не рвать, - перебил егокомпаньон,неунимаясь,-ночем
больше они будут вырывать его, тем больше мы потеряем.
- Мы потеряем на товаре несколько сантимов, неспорю.Нуичтоже?
Подумаешь, велика беда! Затомыпривлечемсюдатолпыженщинибудем
держать их в своей власти, аони,обольщенные,обезумевпередгрудами
товаров, станут, не считая, опустошать кошельки. Все дело втом,дорогой
мой, что их надо распалить,адляэтогонужентовар,которыйбыих
прельстил, который бы вызвал сенсацию. Послеэтоговыможетепродавать
остальные товары по той же цене, что и в других местах,апокупательницы
будут уверены, что у вас дешевле. Например,тафту"Золотистаякожа"мы
продаем по семь пятьдесят - и по этой цене она всюду продается, - но у нас
она сойдет за исключительный случай и с лихвой покроет убыток от"Счастья
Парижа"... Вот увидите, увидите!
Он воодушевлялся все больше и больше.
- Поймите же! Я хочу, чтобы за неделю "Счастье Парижа" перевернуло весь
коммерческий мир. Ведь этот шелк - наш козырь, он выручит нас и прославит.
Все только и станут говорить что онем;серебристо-голубаякаймабудет
греметь по всей Франции, из конца в конец... И вы услышите неистовые вопли
наших конкурентов. У мелкой торговли будут сноваподрезаныкрылья.Всех
этихстарьевщиков,подыхающихвсвоихпогребахотревматизма,мы
окончательно вгоним в гроб!
Служащие, проверявшие товары,сулыбкойслушалихозяина.Онлюбил
говорить и убеждать в своей правоте. Бурдонкль снова уступил. Тем временем
ящик опустел, и двое служащих принялись распаковывать другой.
- Однако фабрикантам это вовсе не улыбается, - сказал Бутмон. - В Лионе
они настроены против вас,ониутверждают,чтовыразоряетеихсвоей
дешевизной.