- Вот хотя бы этот веер... Сколько вы, говорите,
за него заплатили?
- За кружева двадцать пять франковизаоправудвести,-ответила
Анриетта.
- Ну что ж, за такие кружева это недорого.Однакомыпродаемихпо
восемнадцать франков. Что же касается оправы, то это чудовищный грабеж.Я
никогда не посмею продать такой веер дороже девяноста франков.
- Что я говорила! - воскликнула г-жа Бурделе.
- Девяносто франков, - прошептала г-жа де Бов.-Надовсамомделе
сидеть без гроша, чтобы пропустить такой случай.
Она взяла веер и снова принялась разглядывать его вместе с Бланш; на ее
крупном правильном лице,вбольшихтомныхглазахпоявилосьвыражение
сдержанной зависти и отчаяния оттого, что она не может удовлетворитьсвой
каприз. Веер вторично обошел всех дам среди замечаний ивозгласов.Между
тем господа де Бов и Валаньоск отошли от окна.Первыйсноваселпозади
г-жи Гибаль, обшаривая взглядомеекорсаживтожевремясохраняя
величественный и корректный вид, амолодойчеловексклонилсякБланш,
намереваясь сказать ей что-нибудь приятное.
- Черные кружевавбелойоправе-этонесколькомрачно.Каквы
находите, мадемуазель?
- Я видела однажды перламутровый веер с белыми перьями, -внембыло
что-то девически юное... - отвечала она серьезно, иодутловатоелицоее
ничуть не оживилось.
Господин де Бов заметил,вероятно,лихорадочныйвзгляд,какимжена
смотрела на веер, и решил вставить наконец свое слово:
- Эти вещицы сейчас же ломаются.
- И не говорите, - согласилась г-жа Гибаль со своейобычнойгримасой:
эта рыжая красавица всегда играла в равнодушие. - Мне так надоело отдавать
их в починку.
Госпожа Марти, крайне возбужденная этим разговором, уже несколько минут
лихорадочно вертела на коленях красную кожаную сумку. Ей так и неудалось
ещепоказатьсвоипокупки,аонагореласвоеобразнойчувственной
потребностью похвастаться ими. Вдруг, забыв о муже, онаоткрыласумкуи
вынула несколько метров узких кружев, намотанных на картон.
- Взгляните на валансьен, который я купила для дочери, - сказала она. -
Ширина три сантиметра. Они восхитительны, не правда ли?.. Франк девяносто.
Кружева пошли по рукам. Дамы восторгались. Муре уверял, что продает эти
кружева по фабричной цене. Тем временем г-жа Марти закрыласумку,словно
скрывая отвзороввещи,которыенельзяпоказать.Однако,польщенная
успехом кружев, она не устояла и вытащила еще носовой платок.
- А вот еще платок... С брюссельскойаппликацией,дорогая...О,это
находка! Двадцать франков!
Итутсумка,казалось,превратиласьврогизобилия.Г-жаМарти
доставала предмет за предметом, разрумянившись от наслаждения исмущаясь,
как раздевающаяся женщина, и это придавало ей особую прелесть.Здесьбыл
галстук из испанских блондов за тридцать франков;онаинехотелаего
брать, да приказчик поклялся, что это последний и что ценананихбудет
повышена.
Затем вуалетка из шантильи, - немного дорого, пятьдесят франков,
но если она сама и нестанетееносить,изнееможнобудетсделать
что-нибудь для дочери.
- Боже мой! Кружева - это такая прелесть,-твердилаонаснервным
смешком. - Стоит мне попасть туда,ия,кажется,готоваскупитьвесь
магазин.
- А это что? - спросила г-жа де Бов, рассматривая отрез гипюра.
- Это прошивка, - отвечала она.-Здесьдвадцатьшестьметров.И,
понимаете, всего-навсего по франку за метр.
- Но что вы будете с ней делать? - удивилась г-жа Бурделе.
- Право, не знаю... Но у нее такой милый рисунок.
Вэтотмоментонаподнялаглазаиувиделапрямопротивсебя
ошеломленного мужа. Он стал еще бледнее ивсемсвоимсуществомвыражал
покорное отчаяние бедняка, который присутствует при расхищении такдорого
доставшегося емужалованья.Каждыйновыйкусоккружевбылдлянего
настоящимбедствием:этонизвергалисьвбезднугорькиедниего
преподавания,пожираласьегобеготняпочастнымурокам,постоянное
напряжениевсехсилвадунищенскойсемейнойобстановки.Подего
растерянным взглядом жена почувствовалажеланиесхватитьиспрятатьи
носовой платок, и вуалетку,игалстук;нервноперебираяпокупки,она
повторяла с деланным смешком:
- Вы добьетесь того, что муж на меня рассердится...Уверяютебя,мой
друг, что я еще была очень благоразумна: там продавалось и крупное кружево
за пятьсот франков, - настоящее чудо!
- Почему же вы его не купили? - спокойно спросила г-жа Гибаль.-Ведь
господин Марти - любезнейший из мужей.
Преподавателю не оставалось ничего другого, как поклониться и заметить,
что его жена совершенно свободнавсвоихпоступках.Нопримыслиоб
опасности, которой угрожало ему крупное кружево,поспинеегопробежал
озноб. И когдаМурепринялсяутверждать,чтоноваясистематорговли
способствует повышению благосостояния средней буржуазии, г-н Мартибросил
на него зловещий, гневный взгляд робкого человека, у которогонехватает
смелости задушить врага.
Адамыневыпускаликружевизрук.Кружеваопьянялиих.Куски
разматывались, переходилиотоднойкдругой,ещеболеесближаяих,
связывая тонкими нитями. Их колени нежились под чудесной тонкой тканью,в
ней замирали их грешные руки. И они все тесней окружали Муре, засыпаяего
нескончаемыми вопросами. Сумерки сгущались, и, чтобы рассмотреть вязку или
показать узор, ему иной раз приходилось настольконаклонятьголову,что
борода его касалась их причесок.Но,несмотрянамягкоесладострастие
сумерек,несмотрянатеплыйаромат,исходившийотженскихплеч,и
воодушевление,котороеоннапускалнасебя,онвсежеоставался
властелином над женщинами.