Он сам становилсяженщиной;оничувствовали,
как он своим тонким пониманиемсамыхсокровенныхтайниковихсущества
проникает им в душу, постепенно овладевает ими,и,обольщенные,покорно
отдавались ему; а он, вполне уверившись в своей власти,грубоцарилнад
ними, как деспотический король тряпок.
В сумерках, разлившихся по гостиной, слышался вкрадчивый томный лепет:
- Ах, господин Муре... господин Муре...
Умирающие бледные отсветынебагаслинабронзовойотделкемебели.
Только кружева белели как снег на темных коленях дам;всумеркахтрудно
было разглядеть группу, окружавшую молодого человека, нопорасплывчатым
очертаниям можно былопринятьеезаколенопреклоненныхмолящихся.На
чайнике блестел последний блик, словно тихийиясныйогонекночникав
алькове, где воздух согрет теплом ароматного чая. Новотвошеллакейс
двумя лампами, и наваждение рассеялось. Гостинаяпробудилась,светлаяи
веселая. Г-жа Марти принялась убирать кружевавсумку,графинядеБов
съела еще кусочек кекса, а Анриетта подошлакокнуисталавполголоса
разговаривать с бароном.
- Обаятельный человек, - заметил барон.
- Не правда ли? - непроизвольно вырвалось у влюбленной женщины.
Он улыбнулся и отечески снисходительно взглянул на нее.Впервыевидел
он ее настолько увлеченной. Он был слишком умен, чтобы терзатьсяэтим,и
только жалелее,видя,чтоонаоказаласьвовластиэтогомолодого
человека, такого ласкового на вид и совершенно холодноговдуше.Считая
своим долгом предостеречь ее, он шепнул как бы в шутку:
- Берегитесь, дорогая, он всех вас проглотит.
В прекрасных глазах Анриетты сверкнуло пламя ревности. Она, несомненно,
догадывалась, что Муре просто воспользовалсяею,чтобыпознакомитьсяс
бароном. И она поклялась свести его с ума ласками, его, занятого человека,
торопливая любовь которого обладала прелестью легкомысленной песенки.
- Ничего! В конечном счете ягненок всегда съест волка, -отвечалаона
ему в тон.
Барон, ещеболеезаинтересованный,ободряющекивнулголовой.Быть
может, она и есть та женщина, которой суждено отомстить за других.
Когда Муре, повторив Валаньоску, что хочет показать ему своюмашинув
действии,подошелкбаронупроститься,старикувлекегококну,
обращенному в темные сумерки сада. Он уступил наконец обольщению и поверил
в Муре, увидев его среди дам. Онисминутупоговорили,понизивголос.
Затем банкир сказал:
-Отлично.Обдумаю...Будемсчитать,чтоделорешено,еслив
понедельник оборот у вас окажется столь значительным, как вы уверяете.
Они пожали друг другу руки, и Муре крайне довольный уехал; у него бывал
плохой аппетит, если он не заходилвечеромпроверитьвыручку"Дамского
счастья".
4
В понедельник, десятого октября, яркоесолнцепобедоноснопрорвалось
наконец сквозь серые тучи, уже целую неделюомрачавшиеПариж.
4
В понедельник, десятого октября, яркоесолнцепобедоноснопрорвалось
наконец сквозь серые тучи, уже целую неделюомрачавшиеПариж.Всюночь
моросил дождь, и мокрые улицы покрылись грязью, но утром тротуарыобсохли
под резким ветром,угнавшимоблака,асинеенебосталопо-весеннему
прозрачным и веселым.
Под лучами яркого солнца заблистало свосьмичасовутраи"Дамское
счастье": здесь торжественно открывался базарзимнихновинок.Входбыл
разукрашен флагами,полотнищашерстяныхматерийразвевалисьвсвежем
утреннем воздухе, на площади Гайон царила праздничная сутолока, словнона
ярмарке, а в витринах, пообеимулицам,развертывалисьцелыесимфонии
выставленных товаров, яркие тонакоторыхгорелиещесильнейблагодаря
блеску стекол. Это было какое-то пиршество красок,взрывликованиявсей
улицы, это был широко открытый мир товаров, где каждый могусладитьсвой
взор.
Но в этот час вмагазинеещебыломалонароду,-лишьнесколько
озабоченных покупательниц:домашниехозяйки,жившиепососедству,да
женщины, желавшие избежать послеполуденной давки. Заукрашавшимимагазин
флагами и материями чувствовалось,чтоонещепуст,нововсеоружии
ожидает начала кипучей деятельности, что полы в немнатерты,априлавки
завалены товарами. Спешащая утренняя толпа текла мимо, не замедляя шагаи
едва успевая бросить взгляд на витрины. НаулицеНев-Сент-Огюстенина
площади Гайон, устоянкиизвозчиков,вдевятьчасовбыловсегодве
пролетки.Толькоместныежители,вособенностимелкиеторговцы,
взволнованные таким обилиемфлаговисултанов,собиралисьгруппамиу
дверей, на тротуарах и, задрав головы, обменивались горькимизамечаниями.
Их особенно возмущал фургон, стоявший наулицеМишодьер,передотделом
доставки на дом, - один из четырех фургонов, которые Муре ввелвобиход:
они были выкрашены в желтые икрасныеполосыпозеленомуфону,иих
лакированныестенкиотливалинасолнцезолотомипурпуром.Фургон,
блестевший ещесвежими,яркимикрасками,испещренныйсовсехсторон
названием магазина и, крометого,объявлениямиоднебазара,наконец
тронулся с места; он был нагруженсвертками,оставшимисяотвчерашнего
дня; прекрасная лошадь побежала крупной рысью. Бодю, весь бледный,следил
с порога "Старого Эльбефа" за проезжавшим мимо фургоном,которыйвезпо
городуненавистное,окруженноезвезднымсияниемназвание:"Дамское
счастье".
Тем временем подъехало несколько извозчиков и стало в ряд. Каждыйраз,
как появлялась покупательница, средислужителей,ожидавшихуподъезда,
начиналось движение. Они были все в одинаковыхливреях-светло-зеленых
брюках, таких же куртках и полосатых, красных с желтым, жилетах.