Словом,бедная
моя деточка, я не могу тебя взять к себе, как предлагал.
Дениза слушала,потрясенная,бледнаякакполотно.Бодюрешительно
прибавил:
- Из этого не вышло бы ничего путного ни для тебя, ни для нас.
- Ну что ж, дядя, - с трудом выговорила она. - Я постараюськак-нибудь
устроиться.
Супруги Бодю были неплохие люди, но они считали,чтовжизниимне
везет. В те времена, когда торговля их шла бойко, имприходилосьрастить
пятерых сыновей; троеизнихгодамкдвадцатиумерли,учетвертого
появились дурные наклонности, а пятый недавно уехалвМексикукапитаном
судна. Осталась одна Женевьева. Семья требовала больших расходов, а Бодю к
тому же окончательно погубил себя,купиввРамбуйе,народинетестя,
большой и скверно построенный дом. Ивдушеэтогостарогоманиакально
честного торговца все сильнее накипала горечь.
- Надо было предупредить, - продолжал он,мало-помалураздражаясьна
собственную черствость. - Ты могла бы мне написать, и я тебеответилбы,
чтобы ты оставалась в Валони... Когда я узнал о смерти твоего отца, я тебе
высказал лишь то, что обычно говорится в таких случаях. А ты вот являешься
без предупреждения... Это крайне стеснительно.
Онповышалголос,отводядушу.Женаидочьпродолжалисидеть,
потупившись, спокорностьюлюдей,которыеникогдаеепозволяютсебе
вмешиваться. Жан побледнел, Дениза прижала к груди испуганногоПепе.Две
крупные слезинки скатились во ее щекам.
- Хорошо, дядя, - сказала она. - Мы уйдем.
Наконец ему удалось взять себя в руки. Последовало тягостноемолчание.
Затем он ворчливо сказал:
- Я вас не гоню... Уж раз явились, сегодня переночуйте у Нас наверху. А
там посмотрим.
Госпожа Бодю и Женевьева с одного взгляда поняли,чтомогутзаняться
размещением гостей. Все уладилось. ОЖаненечегобылозаботиться.Что
касается Пепе, то ему будет чудесно уг-жиГра,пожилойдамы,которая
занимает нижний этаж одного из домов на улице Орти и засорокфранковв
месяц берет на полный пансион маленькихдетей.Денизасказала,чтоза
первый месяц она уплатить может. Оставалось толькоустроитьсяейсамой.
Где-нибудь поблизости для нее, наверное, найдется местечко.
- Кажется, Венсар ищет продавщицу, - заметила Женевьева.
- Да, да, ищет! - воскликнул Бодю. - После завтрака мы к нему и сходим.
Куй железо, пока горячо!
Ни единый покупатель не помешал этомусемейномуобъяснению.Влавке
по-прежнему было темноипусто.Вглубинеееприказчики,шушукаясь,
продолжали работу. Но вот появились три дамы, и Дениза на минутуосталась
одна. Она поцеловала Пене,исердцееесжалосьпримыслиоблизкой
разлуке. Пепе, ласковый, как котенок, прятал головку инепроизносилни
слова. Когда г-жа Бодю с Женевьевой вернулись, ониобратиливниманиена
то, какой он послушный, и Дениза стала уверять,чтомальчикникогдане
шумит; он молчит по целым дням и только ласкается.
До самого завтракатри
женщины говорили о детях, о хозяйстве, о жизни вПарижеивпровинции,
обменивались краткими и ничего незначащимифразами,какродственники,
которые еще недостаточно знакомы ипоэтомустесняютсядругдруга.Жан
вышел на порог: его заинтересовала жизнь улицы, и он с улыбкой смотрелна
проходивших мимо хорошеньких девушек.
В десять часов появилась служанка. Обычно стол накрывалсясначаладля
Бодю, Женевьевы и старшего приказчика. Вторичнонакрываливодиннадцать
часов - для г-жи Бодю, другого приказчика и продавщицы.
- Завтракать! - воскликнул суконщик, обращаясь к племяннице.
И когда все уже расселись в узкой столовой, находившейся позадилавки,
он позвал замешкавшегося старшего приказчика:
- Коломбан!
Молодой человек извинился: он собирался сначала убрать фланель. Это был
малый лет двадцати пяти, полный, грузный и хитрыйнавид.Унегобыло
степенное лицо с крупным мягким ртом и лукавыми глазами.
- Успеется! Всему своевремя,-отвечалБодюи,прочноусевшись,
принялсяосторожноиловко,по-хозяйски,разрезатькусокхолодной
телятины, размеряя на глаз тоненькие ломтики с точностьючутьлинедо
грамма.
Он оделил ими всех и даже нарезалхлеб.ДенизапосадилаПепевозле
себя, чтобы он не напачкал. Но темная столовая угнеталаее;осматриваясь
вокруг, Дениза испытывала тоскливое чувство, -усебявпровинцииона
привыкла к большим,просторнымисветлымкомнатам.Единственноеокно
столовой выходило на крохотный внутренний дворик,сообщавшийсясулицей
темными воротами; этотдворик,сыройизловонный,былпохожнадно
колодца, еле освещенное мутным светом. В зимние дни здесь приходилось жечь
газ с утра до ночи. Когда же можно было не зажигать света, становилось еще
печальнее. Денизе потребовалось некоторое время, чтобы глаза ееосвоились
и стали как следует различать куски на тарелке.
- Вот у этого молодца так аппетит! - заметил Бодю, видя,чтоЖануже
покончил с телятиной. -Еслионтакжеработает,какест,изнего
получится настоящий мужчина...Апочемужеты,дитямое,неешь?..
Признайся - теперь можно и поболтать, - почему ты не вышла замуж у себяв
Валони?
Дениза отставила стакан, который поднесла было ко рту.
- Да что вы, дядя, как же мне выйтизамуж!Чтовы!Ачтобудетс
детьми?
Она даже рассмеялась - до того нелепой показалась ей этамысль.Кроме
того, кому придет в голову жениться на ней, бесприданнице,даещетакой
тщедушной и некрасивой? Нет, нет, она ни за что не выйдет замуж,довольно
с нее и двоих детей.
- Зря, - возразил дядя, - женщине трудно без мужчины, Если бы тынашла
какого-нибудь молодца, тебесбратьяминепришлосьбы,какцыганам,
очутиться на парижской мостовой.
Он замолчалисновапринялсяскупо,носправедливоделитьблюдо
картофеля на свином сале, поданное служанкой.