Несмотря на уверенность, с какой онпредрекалнеминуемоебанкротство
"Счастья", его в глубине души охватывал ужас:онотличносознавал,что
ненавистные ему люди постепенно завоевывают, захватывают весь квартал.
- Но это я говорю не затем, чтобы внушитьтебекнимотвращение,-
промолвил он, стараясь успокоиться. - Если тебе выгодно поступить туда,я
первый скажу: "Поступай".
- Я так и думаю, дядя, - прошептала смущеннаяДениза:неистоваяречь
старика только усилила ее желание попасть в "Дамское счастье".
Он облокотился о стол и уставился на нее пристальным взглядом.
- Но скажи мне, ты ведь немногосмыслишьвэтомделе,разумноли,
по-твоему,чтобыобычныймагазинновинокпускалсявпродажувсякой
всячины? В былые времена, когда торговлю вели честно, под словом "новинки"
подразумевались одни лишь ткани. Сейчас же эти господатолькоидумают,
как бы сесть соседям на шею ивсеслопать.Вотначтожалуетсявесь
квартал:ведьмелкиекоммерсантыначинаюттерпетьужасныеубытки.
Проклятый Муреразоряетих...Посмотри:Бедорессестрой,торгующие
чулкаминаулицеГайон,ужелишилисьполовинысвоихпокупателей.
Мадемуазель Татен, торгующей бельем в пассаже Шуазель,пришлосьпонизить
цены,чтобыустоятьпротивконкуренции...Иэтотбич,этазараза
распространилась на весь наш квартал, вплоть до улицы Нев-де-Пти-Шан,где
находится меховая торговля братьев Ванпуй; они, говорят, тоже невсилах
выдержать натиска... Вот о чем только и слышишь вокруг. Аршинникиторгуют
мехами, не потеха ли это, скажи на милость? И все это выдумки Муре!
- А перчатки? - вставила г-жаБодю.-Прямочудовищно!Онвздумал
открытьцелыйотделперчаток!..Вчера,когдаяпроходилапоулице
Нев-Сент-Огюстен, Кинет стоял на пороге своейлавкитакойрасстроенный,
что у меня не хватило духу спросить его, как идут дела.
- А зонтики? - продолжал Бодю. - Уж дальше идти некуда. Бурраубежден,
что Муре просто решил пустить его по миру. Иначе как же согласоватьзонты
с тканями?.. Но Бурра молодчина, он себя в обиду не даст. На дняхмыеще
посмеемся!
Бодю перебрал и других коммерсантов, он произвел смотр всемукварталу.
Иногда у него вырывались признания: ужеслиВенсархочетпродатьсвое
дело, то всем, значит, остается только закрыть лавочку, потому чтоВенсар
из тех крыс, которые первыми бегут с корабля, стоит только появиться течи.
И тут жеБодюначиналпротиворечитьсебе,мечтаяобобъединении,о
соглашении мелких торговцевдляпротиводействияколоссу.Емухотелось
поговорить и о себе, но он сдерживался; руки у него дрожали, рот судорожно
подергивался. Наконец он не утерпел:
- Мне пока что нечего жаловаться. Конечно, убытки он и мне причинил! Но
он держит еще только дамские сукна: легкие для платьев,поплотнее-для
манто. За мужским жетоваромпо-прежнемуидуткомне:заохотничьим
бархатом, ливреями, не говоря уже о фланели и мольтоне; и тут-то уж яему
не уступаю, у меня выбор куда богаче.
За мужским жетоваромпо-прежнемуидуткомне:заохотничьим
бархатом, ливреями, не говоря уже о фланели и мольтоне; и тут-то уж яему
не уступаю, у меня выбор куда богаче... Но он явно хочет досадить мне,не
зря он расположил отдел сукон напротив моих окошек.Тыведьвиделаего
витрины? Он нарочно выставляет в них готовые наряды и сукна целыми штуками
- как ярмарочный зазывала, приманивающий девок... Право, я сгорел бы -от
стыда, если бы стал прибегать к подобным средствам! Вот уже столет,как
"Старый Эльбеф" всем известен, и уегодвериникогданебылоникаких
ловушек. Пока я жив, лавка останется такойже,какойяееполучил,с
четырьмя штуками образцов справа и слева, - и только!
Волнение постепенно захватило всю семью. НаконецЖеневьеваотважилась
прервать наступившую было паузу:
- Наши покупатели наслюбят,папа.Ненадотерятьнадежду...Еще
сегодня приходили госпожа Дефорж и госпожа де Бов. Я жду и госпожуМарти,
ей нужна фланель.
- Я принял вчера заказотгоспожиБурделе,-вставилКоломбан.-
Правда, она говорила, что английский шевиот продается напротивнадесять
су дешевле и будто бы не уступает нашему.
- И подумать только, что мы зналиэтотторговыйдом,когдаонбыл
величиною с носовой платок! - уныло заметила г-жаБодю.-Поверишьли,
дорогая Дениза, когда Делезы основали фирму, у них была всего-навсего одна
витрина на улице Нев-Сент-Огюстен, - нечто вроде стенного шкафа, гдеедва
хватало места для двух-трех штук ситца иколенкора.Влавкеневозможно
было повернуться, до того она была тесна... А "Старый Эльбеф"втупору
насчитывал свыше шестидесяти лет и уже былтаким,какимтывидишьего
сегодня... Ах, все изменилось, и как изменилось-то!
Она покачала головой, в ее медлительной речи звучалавсятрагедияее
жизни. Она родилась в "Старом Эльбефе" и любила в нем все, вплотьдоего
сырых камней: она жила только им и для него. Некогдаонагордиласьэтим
торговым домом, самым солидным в квартале,ссамойбольшойклиентурой;
теперь же она бесконечнострадала,видя,какмало-помалуразрастается
соперничающее предприятие, которым сначала все пренебрегали, покаононе
окрепло и наконец не стало главенствовать и угрожать соседям. Это было для
нее вечно открытой раной; она умирала отунижения"СтарогоЭльбефа"и,
подобно ему, жила только по инерции, сознавая, что агония лавкибудетее
собственной агонией ичтоонаумретвтотсамыйдень,когдалавка
закроется.
Наступило молчание. Бодю пальцами выбивал на клеенке барабаннуюдробь.
Он устал и даже досадовал на то, что опять позволил себе отвести душу.Но
вся семья продолжалауныловспоминатьиперетряхиватьсвоиневзгоды.
Никогда-то им не улыбалось счастье! Детиподросли,родителисталибыло
сколачивать состояние, и вдруг началась конкуренция, а с нею -разорение.
К тому же надо было содержать еще дом вРамбуйе,деревенскийдом,куда
суконщик вот уже десять лет мечтал удалиться на покой.