- Вы никогда не видели, чтобы мадемуазель Бош останавливалась на его этаже, входила к нему или выходила от него?
- Нет.
- Пойдем дальше. Направо - Джино Массолетти, у которого концессия во Франции на одну из марок итальянских автомобилей. Женат на очень красивой женщине.
- Которой я ни на грош не стала бы верить, - добавила ворчливая консьержка. - Что до их служанки, которая спит в мансарде, как и служанка Лаваншеров, то она похотливая, как мартовская кошка, по крайней мере, три раза в неделю я должна ей открывать на рассвете. Пойдем дальше. На пятом этаже слева - Пальмари, вернее, покойный Пальмари и Алина. На той же площадке Барийар.
- Что делает этот Барийар?
- Он коммивояжер. Представитель фирмы, изготовляющей упаковку для роскошных предметов - бомбоньерки для шоколада, коробки для духов. На Новый год он дарит мне вместо чаевых флакон духов или засахаренные каштаны, которые ему ничего не стоят.
- Сколько ему лет? Женат?
- Сорок или сорок пять. Довольно красивая жена, белокурая бельгийка. Она целый день поет...
- У них есть прислуга?
- Нет. Она сама занимается хозяйством, ходит на рынок, в магазины, а днем всегда отправляется полакомиться в кондитерскую.
- Дружит с Алиной Бош?
- Я никогда не видела их вместе. Дальше. На шестом этаже - Тони Паскье, второй бармен в "Кларидже".
У него жена и двое детей. Одна прислуга, испанка, живет в мансарде, как и другие. В квартире направо - англичанин Джеймс Стюарт, холостяк. Выходит из дома только в пять часов вечера и возвращается на рассвете.
Без профессии. Часто бывает в Каннах, Монте-Карло, в Довиле, Биаррице, зимой - на швейцарских лыжных станциях.
- Никаких отношений с Алиной Бош?
- Вы хотите, чтобы весь дом был с ней в каких-то отношениях? И что вы подразумеваете под этими отношениями? Вы воображаете, что они вместе спят? Ни один из жильцов не знает даже, что дом принадлежит ей.
На всякий случай Мегрэ все-таки отметил крестом фамилию англичанина, не потому, что тот мог иметь отношение к расследуемому делу, нет. Просто следовало проверить, не состоит ли он на учете в уголовной полиции. Например, в отделе, занимающемся сутенерами.
Оставался седьмой этаж, иначе говоря, мансарда. Четверо слуг в порядке, начиная справа - Иоланда, служанка Мопуа, испанская служанка Массолетти, служанка Лаваншеров и наконец служанка Тони-бармена.
- А этот Стюарт давно живет в доме?
- Два года. Он занял квартиру армянина, торговца коврами, откупив у него меблировку.
Еще одна жилица мансарды: мадемуазель Фэй, которую называют мадемуазель Жозетт, старая дева, дольше всех прожившая в доме. Ей восемьдесят два года, но она сама ходит на рынок и сама ведет хозяйство.
- Ее комната полна клеток с птицами, которые она выставляет поочередно на подоконник.
Затем шла пустая мансарда, а потом комната Жефа Клааса.
- Кто это?
- Старый одинокий глухонемой. В сороковом году он бежал из Бельгии. Его замужние дочери и внуки погибли в тот самый момент, когда поезд с беженцами должен был отойти с вокзала в Дуэ. Старик был ранен в голову, но остался жив. Один из его зятьев умер в Германии, другой вторично женился в Америке. Старик живет один и выходит только для того, чтобы купить себе еду.
Она давно уже очистила зеленый горошек.
Она давно уже очистила зеленый горошек.
- Надеюсь, теперь вы оставите меня в покое. Я хотела бы только знать, когда привезут сюда тело и когда состоятся похороны. Мне нужно собрать у жильцов деньги на венок.
- Пока еще ничего нельзя сказать определенно.
- Вот, кажется, вас ищут.
Это был Люка, который вошел в дом и остановился перед окошечком консьержки.
- Полицию я нюхом чую за десять метров.
Мегрэ улыбнулся и поблагодарил консьержку за сведения.
- Если я ответила на ваши вопросы, то только потому, что обязана отвечать. Но я не доносчица, и если бы каждый занимался своим делом...
- Что будем делать дальше, шеф? - спросил Люка.
- Поднимемся. Пятый этаж, налево. Жанвье, наверное, мечтает о стакане свежего пива. Если только Алина не сжалилась над ним и не угостила его одной из бутылок, которые я заметил сегодня утром в холодильнике.
Мегрэ позвонил в квартиру, у Жанвье, вышедшего открыть дверь, было странное выражение лица. Когда вошли в гостиную, комиссар понял, в чем дело. Алина тут же шмыгнула в дверь, ведущую в спальню. Вместо светло-голубого платья, которое Мегрэ видел на ней утром, она была в шелковом халате оранжевого цвета. На круглом столике - два стакана, один из которых не допит, бутылка с пивом и только что сданные игральные карты.
- Знаете, шеф, это совсем не то, что вам может показаться, - неловко оправдывался инспектор.
Глаза Мегрэ смеялись. Он небрежно пересчитал сданные карты.
- Белот?
- Да. Я вам сейчас объясню. Когда вы ушли, я стал настаивать, чтобы она что-нибудь поела. Она ничего и слышать не хотела и заперлась б своей комнате.
- Она не пыталась звонить по телефону?
- Нет. Примерно час лежала, а потом снова появилась - в пеньюаре, взвинченная, с такими глазами, какие бывают у человека, тщетно пытающегося уснуть.
" - Выходит, инспектор, хоть я и дома, а все-таки пленница, - бросила она мне. - А что произойдет, если я выйду из дома?
Я решил, что следует ответить так:
- Я вам мешать не стану, но инспектор... он последует за вами.
- Вы рассчитываете остаться здесь на всю ночь? - поинтересовалась она.
- Я - нет. Меня сменит мой коллега.
- Вы играете в карты?
- Случается.
- Что, если мы сыграем в белот, чтобы убить время?
Это отвлекло бы меня от тягостных мыслей".
- Собственно говоря, - сказал Мегрэ, обращаясь к Люка, - тебе следовало бы позвонить на Набережную, чтобы кто-нибудь из наших пришел дежурить перед домом. Кто-нибудь из таких, кто не допустит, чтобы его оставили в дураках.
- Здесь Бонфис. Лучшего для такой работы не найдешь.
- Пусть предупредит жену, что не придет домой ночевать. А где Лапуэнт?
- В кабинете на Набережной.
- Пусть придет и ждет меня здесь, вместе с тобой, пока я не вернусь. Ты играешь в белот, Люка?
- Кое-как защищаюсь.
- Алина может этим воспользоваться.
Он постучал в спальню, и дверь тут же открылась.
Алина, должно быть, подслушивала.
- Простите, что я беспокою вас.