Каждые десять минут она
бегала взглянуть на больного, и снова – назад, слушать про уран. Потом приехал Дейв, за ним Луиз с Винсом, а когда мы уже сели за стол, примерно
без четверти семь, – доктор Буль. Рассказывать еще?
– Ну, раз уж вы начали…
– Как прикажете. Буль пробыл у Берта где то с полчаса, а когда уходил, – я уже говорил, что он нам сказал. За обедом мы не только ели, но и
пили, и я, должно быть, хватил лишку. Мне пришло в голову, что нехорошо бросать сиделку с Бертом одну, и, когда все поехали в театр, я остался.
Я подумал, что если ей так нравится слушать про геологоразведку, то разговор на другие темы, может, понравится тоже. Но не тут то было. После
того как мы слегка – ну, перекинулись словечками, – она вошла к Берту и заперлась на ключ. Потом она наговорила сестре, будто я колотил в дверь
и кричал, что если она не выйдет, я выломаю дверь, но я ничего такого не помню. Как бы то ни было, Берт в это время уже отключился от морфия,
если это был морфий. Она все таки вышла, и мы с ней поговорили, и, может, я ее и тронул, но те синяки, которые она им показывала, когда они
приехали из театра, – она их, должно быть, сама себе понаставила. Я был, конечно, навеселе, но не настолько же. Наконец, она сняла трубку и
сказала, что если я не уйду, она позвонит вниз к администратору и попросит прислать кого нибудь на помощь. Ну, я и смотался. Хватит?
– Продолжайте.
– Ладненько. Я спустился и бар, нашел какой то столик, выпил. Рюмки две три. Тут я почему то вспомнил про мороженое, которое осталось наверху в
холодильнике, и стал соображать, не вернуться ли за ним, как вдруг является этот Эрроу и говорит мне: «Вставай». Схватил меня за руку, рванул,
поставил на ноги говорит: «Становись, защищайся», – а сам как размахнется, как даст. Сколько раз он меня ударил, я не помню, но посмотрите, что
он со мной сделал. Наконец его оттащили, прибежал какой то коп. Я боком, боком, в сторонку, потом из бара – и на лифт. Поднялся на восьмой этаж,
и Винс меня впустил. Дальше я не очень хорошо помню, но знаю, что они устроили меня на кушетке, потому что я проснулся, когда с нее упал, но
проснулся как то не совсем. В голове у меня все перепуталось, я помнил, что меня били и что мне нужно переговорить с сиделкой; встал, добрался
до комнаты Берта и вошел. Шторы на окнах были задернуты; я включил свет и подошел к кровати. Берт лежал, как покойник, с открытым ртом. Я
откинул одеяла, пощупал сердце – и наощупь он был, как покойник. По бокам лежали две грелки, мне показалось – пустые. Я взял одну – точно,
пустая, и я подумал: «Я обидел ее, и этот недосмотр из за меня, так не годится». Взял другую грелку – тоже пустая, тогда я сначала отнес их в
ванную, а потом пошел…
– Пол! – это заговорила Луиз, глядя на него большими глазами. – Мне ты сказал, что сам их вылил!
– Ну да, сказал, – он ухмыльнулся, вернее, попытался это сделать. – Какого дьявола, имеет человек право поступить благородно? – Он повернулся к
Вулфу. – Вы хотели, чтобы я рассказал еще что нибудь. О'кей, я рассказал. Это сойдет?
– Так ты солгал Луиз, – пробасил Таттл.
– Или лжешь сейчас, – сказал Дейвид, и в его голосе уже не было и тени усталости. – Мне ты об этом ничего не говорил.
– Конечно, нет. Черт возьми, я поступил как благородный человек.
Тут они все набросились друг на друга, и пошло поехало. По родственному. Высокое сопрано Луиз, баритон Пола, басок Таттла, фальцет Дейвида –
получился неплохой квартет.
Вулф закрыл глаза, поджал губы, набрал воздуху побольше, а потом одним рыком прикончил этот кошачий концерт.
– Разговорчики! Перестаньте, пожалуйста! – Он принялся за Пола. – Вы, сэр, рассуждаете о благородстве. Я вам не сказал, что вместе с доктором
Булем здесь была мисс Горен, да да, мисс Горен, и рассказала, как вы ей звонили, и как домой приходили, так что о благородстве давайте не будем.
Сейчас важно выяснить два вопроса. Первым, по факту: грелки вы нашли уже пустыми, или сами их вылили?
– Пустыми. Я сказал сестре…
– Я уже знаю, что вы сказали сестре и почему. Допустим, грелки, и вправду, были пустыми, но тогда предъявлять их полиции как улику просто
нелепо. Доктор Буль уверяет, что даже если мисс Горен забыла наполнить их горячей водой, – что, по его мнению, совершенно исключено – серьезно
на состояние больного это повлиять не могло. Так что я тоже никакой улики здесь не вижу. Это второй вопрос. А вот ваша версия насчет морфия, что
его чем то подменили, может, и заслуживает внимания, но ее нужно подкрепить. У вас есть чем?
– Я ничего подкреплять не должен. Это дело полиции.
– Нет. Так не пойдет. В частном расследовании голые предположения еще туда сюда, но использовать их официально для возбуждения дела об убийстве
– это недопустимо. Я, к примеру, вполне бы мог предположить, что вы, не зная о существовании договора между вашим братом и мистером Эрроу и
полагая, что можете унаследовать третью часть его состояния, сами его и убили, но исходя из этого, я ведь не могу…
– Да, уж лучше не надо, – перебил его Пол. Он снова скорчил рожу, пытаясь ухмыльнуться. – О договоре то я как раз знал.
– Да? От кого?
– От меня, – сказал Дейвид. – Мне сказал Берт, а я рассказал Полу и Луиз.
– Вот видите? – Вулф шевельнул рукой, повернув ее ладонью вверх. – Моя версия рассыпалась. Будь я упрямцем, я мог бы за нее еще подержаться:
предположить, например, что вы, предугадав возможность такого поворота, вступили в сговор между собой – уличить то вас Берт не может. Однако ни
одного доказательства у меня нет, и упираться было бы глупо. – Он посмотрел на Пола и покачал головой. – Боюсь, вы собрались стрелять, не имея
ни единого патрона. Но раз уж меня наняли провести расследование, я не стану отвергать вашу версию сходу. – Он обратился к Дейвиду. – Ваше
мнение мне известно, мистер Файф, поэтому никаких новых важных сведений я от вас не жду, но несколько вопросов задать не помешает. Что вам
известно о морфии?
– Ничего. Совсем ничего. Только то, что доктор Буль сказал, что оставляет сиделке немного морфия, чтобы она сделала Берту укол после нашего
ухода.
– Когда доктор Буль уехал, вы в комнату к брату заходили?
– Да, мы все заходили – и Пол, и Луиз, и Винсент, и я. Сказали «спасибо» за отличный обед, выразили сожаление, что он не едет с нами в театр.
– А где был мистер Эрроу?
– Не знаю. Кажется, он говорил, что пойдет сменить рубашку.
– Он заходил к вашему брату после того, как уехал доктор Буль?
– Не знаю. – Дейвид покачал головой. – Просто не знаю.
Вулф хмыкнул.
– Н да, уликой это не назовешь. А позже, когда вы вернулись из театра? Может, он тогда заходил к нашему брату?
– Вряд ли. А если и заходил, то я не видел. – Дейвид наморщил лоб. – Я ведь рассказал вам, как все случилось. Сиделка была очень расстроена,
сказала, что позвонила доктору Булю насчет замены. Когда она рассказала нам, что произошло, Эрроу вышел, в смысле, вышел из номера.