Представляя его, она сообщила, что он желает познакомиться с нашей героиней, а также что он приходится кузеном Артуру Таунзенду, жениху Мэриан.
Мэриан Олмонд была семнадцатилетняя девушка с очень тонкой талией и в очень широком поясе, - маленькая, хорошенькая и такая непринужденная, словно она была уже замужней дамой. Держалась она настоящей хозяйкой встречала гостей, помахивала веером и жаловалась, что, принимая столько народу, конечно, совсем не успеет потанцевать. Она долго говорила о кузене Артура Таунзенда, затем коснулась веером его плеча и отправилась заниматься другими гостями. Из этой длинной речи Кэтрин не поняла и половины - внимание ее рассеивалось: она любовалась непринужденностью манер Мэриан и легкостью, с какой та вела беседу, а также внешностью молодого человека, который был очень красив. Однако ей удалось то, в чем обыкновенно она при знакомстве с новыми людьми терпела неудачу: она уловила и запомнила его имя, совпадавшее как будто с именем нареченного Мэриан, юного маклера. Момент знакомства всегда приводил Кэтрин в волнение; он казался ей чрезвычайно трудным, и она поражалась, как это некоторые - например, только что представленный ей господин - справляются с этим так легко. Что ему сказать? И что выйдет, если она промолчит? Оказалось - ничего страшного. Она не успела даже смутиться; мистер Таунзенд весело улыбнулся и заговорил с такой непринужденностью, словно они уже год были знакомы.
- Какой дивный прием! Какой очаровательный дом! Какая интересная семья! Какая прелестная девица ваша кузина!
Этим не особенно глубоким наблюдениям мистер Таунзенд, казалось, и не придавал большого значения - он просто поспешил завязать разговор. Глядел он Кэтрин прямо в глаза. Она молчала, она только слушала и глядела на него; а он словно и не ожидал никакого ответа и с той же приятной легкостью продолжал говорить. Хотя слова и не шли ей на язык, Кэтрин не испытывала смущения; казалось естественным, что он говорит, а она только смотрит на него; естественным потому, что он был так красив, вернее, как сказала себе Кэтрин, так прекрасен. Музыка все это время молчала, но тут вдруг снова заиграла, и тогда он улыбнулся особой, значительной улыбкой и попросил оказать ему честь протанцевать с ним. Даже на это она не ответила; просто позволила ему обнять себя за талию, почувствовав вдруг с необычайной остротой, какой это странный жест со стороны джентльмена обнять девушку за талию. И вот он закружил ее по комнате в легкой польке. Во время паузы Кэтрин почувствовала, что краснеет; тогда она на некоторое время отвела взор от своего кавалера. Она обмахивалась веером, разглядывая нарисованные на веере цветы. Он спросил, не желает ли она еще потанцевать, и она не ответила и продолжала разглядывать цветы.
- У вас от танцев закружилась голова? - спросил он очень заботливо.
Тогда Кэтрин подняла на него глаза; он и впрямь был прекрасен и нисколько не покраснел.
- Да, - сказала она, сама не зная почему; у нее никогда не кружилась голова от танцев.
- В таком случае, - сказал мистер Таунзенд, - лучше присядем где-нибудь и поговорим. Я найду подходящее местечко.
Он нашел подходящее местечко - прелестное местечко, диванчик на двоих. Комнаты к этому времени были полны гостей; танцующих стало еще больше, а зрители стояли перед молодыми людьми, так что Кэтрин и ее кавалер оказались вдали от любопытных взглядов и как бы наедине. Мистер Таунзенд сказал "поговорим", но говорил по-прежнему только он. Кэтрин откинулась на спинку дивана, улыбалась, глядела на него и думала: какой он умный! Лицо у него было как на портрете; Кэтрин не встречала таких лиц - таких тонких, изящных и совершенных - среди молодых нью-йоркцев, которые попадались ей на улицах и на семейных торжествах. Он был высокий и стройный и при этом казался очень сильным.
Кэтрин невольно сравнивала его со статуей. Но статуи не умеют так говорить, а главное - у статуй не бывает глаз такого удивительного оттенка. Он никогда прежде не посещал миссис Олмонд и чувствовал себя чужим; и очень мило, что Кэтрин снизошла к нему. Он дальний родственник Артура Таунзенда, очень дальний; и Артур привел его, чтобы представить семье своей невесты. Он и вообще в Нью-Йорке всем чужой. Он здесь родился, но много лет провел вдали отсюда: объездил весь мир, жил на краю света и вернулся всего несколько недель назад. В Нью-Йорке ему очень нравится, но он чувствует себя одиноко.
- Видите ли, люди забывают тех, кто надолго уезжает, - сказал он, улыбаясь Кэтрин своими восхитительными глазами; он опирался локтями на колени и сидел чуть подавшись вперед, вполоборота к ней.
Кэтрин казалось, что, однажды увидев мистера Таунзенда, его уже нельзя забыть; однако мысль эту она оставила при себе; так держат при себе для пущей сохранности какую-нибудь драгоценность.
Сидели они вместе довольно долго. Он очень старался занять ее: расспрашивал о гостях, находившихся поблизости, пытался угадать, кто они, и делал ужасно смешные ошибки. Он раскритиковал всех в пух и прах - весело и небрежно. Кэтрин в жизни не слышала, чтобы человек - особенно молодой человек - умел так говорить. Мистер Таунзенд говорил как герой из романа, или, вернее, как говорят актеры в театре, когда они стоят у самой рампы, и, хотя зрители смотрят прямо на них, сохраняют поразительное присутствие духа. И в то же время мистер Таунзенд вовсе не актерствовал, он держался на редкость естественно, душевно. Кэтрин было очень интересно, но в самый разгар беседы Мэриан Олмонд вдруг протиснулась сквозь толпу и, увидев, что молодые люди все еще вместе, издала насмешливое восклицание, отчего окружающие разом обернулись к ним, и Кэтрин зарделась. Мэриан прервала их разговор и велела мистеру Таунзенду (с которым она обращалась так фамильярно, словно уже числила его своим родственником) отправляться к миссис Олмонд, потому что та уже полчаса повторяет, что хочет представить его мистеру Олмонду.
- Мы еще увидимся! - сказал он Кэтрин на прощанье, и Кэтрин сочла это замечание в высшей степени остроумным.
Кузина взяла ее под руку и увлекла за собой.
- Я, кажется, могу не спрашивать, какого ты мнения о Морисе! воскликнула Мэриан Олмонд.
- Так его зовут Морис?
- Я спрашиваю, что ты думаешь о нем, а не о его имени.
- Ничего особенного, - впервые в жизни солгала Кэтрин.
- Пожалуй, я ему скажу об этом! - обрадовалась Мэриан. - Ему пойдет на пользу. Он слишком важничает.
- Важничает? - уставилась на нее Кэтрин.
- Так считает Артур, а Артур его знает.
- Нет, нет, не говори ему, - умоляюще прошептала Кэтрин.
- Не говорить ему, что он важничает? Да я ему это десять раз говорила!
Услышав о подобном бесстрашии, Кэтрин изумленно поглядела на свою крошку кузину. Наверное, решила она, Мэриан потому столь смела, что выходит замуж. Кэтрин тут же подумала, что и от нее, наверное, тоже будут ожидать таких подвигов, когда она станет невестой.
Полчаса спустя она увидела тетю Пенимен, которая сидела у окна и рассматривала гостей, склонив голову набок и приставив к глазам золотую лорнетку. Перед ней, спиной к Кэтрин и слегка нагнувшись к миссис Пенимен, стоял какой-то джентльмен. Кэтрин сразу узнала этого джентльмена, хотя прежде не видела его со спины: покидая ее по требованию Мэриан, он отступил по всем правилам вежливости, пятясь. Теперь Морис Таунзенд (имя уже казалось ей знакомым, как будто эти полчаса кто-то непрестанно повторял его) делился с ее теткой своими впечатлениями о вечере, как прежде делился ими с Кэтрин; он говорил что-то остроумное, и миссис Пенимен одобрительно улыбалась.